Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах)
Шрифт:
— А другого пути нет? – спросила я.
— А там только духи? – спросила Нэйси совсем другое. Похоже, она уже настроилась идти. Гич очень серьезно поглядел на меня, и в глазах у него отразилось сочувствие.
— Другого пути нет, найра. Это – ваша дорога. И ваше предназначение.
— Гич, я боюсь, – пожаловалась я, а Нэйси резко обернулась.
— Да ты всегда всего боишься! Трусиха!
— Страх не постыден, маинганс, – возразил Гич. – Страх лишь признак разума. Опасаться следует отсутствия страха. И тех, кто ничего не боится.
— Наш
— А может, просто не показывает? Командирам это свойственно. – Гич поднялся и вдруг снял с шеи потемневший деревянный оберег на шнурке, шагнул вперед и надел его на шею Нэйси. – Возьми. Пригодится.
Она так растерялась, что только кивнула. А он вдруг спросил:
— Знаете песню о погибшем летчике?
Я удивилась, а Нэйси покачала головой.
— Нет, а почему ты спрашиваешь?
— Это и есть код. Слушай и запоминай. – Гич ловко выхватил флейту и заиграл грустную мелодию. Она отзвучала в пустом зале и затихла, растворившись в тишине. – Каждая из семи кнопок – это нота. Единица – «до», двойка – «ре», и так далее. Восьмерка и девятка – диез и бемоль, ноль – продление звука. Вам нужно сыграть эту мелодию, и люк откроется.
— Я не смогу, – сказала Нэйси. – Я не знаю нот.
— Сможешь, – спокойно возразил Гич. – Когда у тебя не будет иного выхода – сможешь.
— Алиса сможет. У нее хороший слух. А мне медведь на ухо наступил – так Лесли говорит. Я нот не различаю.
Гич снова внимательно глядел на меня.
— Сыграешь, найра?
— Попробую, – растерялась я. – Но надо будет потренироваться…
— Люк не откроется без верного кода – тренируйся.
Мне уж очень не хотелось уходить. И вдруг стало грустно, что я не успела попрощаться с Машей, Сережей, подполковником – со всеми, кого никогда больше не увижу. Я оглядела остальных, но они просто ждали, когда я пойду открывать люк. Тогда я начала спускаться.
— Эй! – окликнул Славик, и я подняла голову. – Удачи…
— Удачи, – повторил Гич, а Нэйси двинулась следом. Когда мы спрыгнули на гулкий металлический пол, она обернулась и помахала рукой.
— Прощайте! Спасибо за все!
Гич помахал в ответ, а Славик показал нам поднятый вверх большой палец. Мы подошли к люку. Если бы не яркие лампы по периметру зала, мне казалось бы, наверно, что он светится.
— Ну, давай, – подтолкнула Нэйси, и я опустилась на колени. Люк был большой и очень теплый, почти горячий. Я нажала все кнопки по очереди, нажимались они легко, и правда, каждая играла свою мелодичную нотку – совсем как пианино.
— Давай. – Нэйси нетерпеливо крутилась рядом и мешала мне. Я постаралась не обращать на нее внимания.
А получилось со второго раза.
И люк разъехался на две половинки, заливая зал нестерпимо-желтым светом. Мы с Нэйси взялись за руки и – нырнули в мягкое тепло.
Кондор
— Ч-черт!..
— Да тихо ты!..
— Проклятье… туман… – Далее последовала непарламентарная лексика, Виктор сидел на грязном полу и обеими руками сжимал левую ногу. Надеюсь, хоть не сломал. – Чтоб тебя… с-сука…
— Очень содержательно. – Даклер усадил Майю к стеночке
— Пошел ты!..
— Я сейчас без тебя пойду, если не заткнешься. – Даклер спокойно полез в сумку за аптечкой. – Нафиг мне надо тебя лечить.
Витька, может, и не был с ним согласен, но на всякий случай примолк. Джереми извлек рулон эластичного бинта и отцепил с пояса фляжку.
— Руки помыть можешь в канале, – съязвил я, присоединяясь к Майе. Даклер не обернулся.
— Это не вода, товарищ полковник.
— Так и знал, – показательно огорчился я, наблюдая, как он от души льет самогон на ранку – при падении Тележкин еще и раскроил колено об камень. Виктор задохнулся, но хоть больше не матерился, что не может не радовать. Здесь все-таки ребенок.
Дальше мы шли уже гораздо медленнее – Тележкин хромал, мы с Даклером просто сильно устали, а тоннели казались бесконечными. Один только Гверн бежал, опустив нос к грязному полу, по-прежнему бодро, будто сил у него на целую дивизию. Я удивлялся, как он чует знакомый запах среди удушливой гнилой вони канализации – но пес ни разу не задержался, не сбился, не потерял след. Майя тяжко вздыхала, Витька тихонько ругался, а Джереми хрипел как загнанный конь.
Наконец, мы вышли в узкий коридор, где к запаху нечистот примешалось что-то горючее. Решетчатые мостки по бокам от старости кое-где провалились, образуя неровные дыры, обрамленные торчащими ржавыми лохмотьями. Пришлось спуститься в воду и шагать по пояс в грязном потоке. Виктор захрипел – едкая грязь проникла под повязку.
— Уже близко, – сообщила Майя. Прошло несколько часов с тех пор как мы влезли в канализацию, и голова напрочь отказывалась соображать, так что я, наверно, с минуту пытался осилить, почему Гверн растерянно крутится на месте, не спускаясь в воду, и жалобно скулит.
— Придется привязать собаку, – мрачно резюмировал Даклер. – Иначе он здесь останется хозяина ждать.
— Ну и пусть ждет. – Я по голосу понял, что Витьке уже было плевать на все – лишь бы это приключение поскорее закончилось. – Мы же все равно вернемся.
— Его сожрут, – возразил я. – Давайте привяжем.
— Вам охота с ним возиться?!.. – устало возмутился физик, но я уже двинулся обратно.
— А чего с ним делать. Гверн, иди сюда.
Пес настороженно замер, наблюдая за мной и, видимо, ожидая, что я вылезу обратно, но я только взял у Майи поясок от платья и быстро смастерил петлю. Поясок был тоненький, и вряд ли способный удержать такую крупную собаку. Впрочем, если Гверн рванется, я его так и так не удержу. Раны помешают.
Поняв, что его хотят силой затащить в канал, пес прижал уши и угрожающе оскалил зубы, но я оказался быстрее и ухватил его за ошейник. Гверн зарычал, но почему-то не двигался, оставаясь в боевой стойке. И я не сразу понял, что смотрит он не на меня – а на кого-то за моей спиной. Щелкнул затвор. Я медленно обернулся.
— Пришли, лапочки! – неприятно пропел кто-то.
По обе стороны стояли двое с оружием. Третий вышел из черного провала коридора на остатки мостков.
— Экспедиция завершена. Бросайте оружие, или чего у вас там.