Город в заливе: Откровения лжеца
Шрифт:
– - Еще бы. Не говоря уже о том, что запрет входить куда-то порождает для меня совершенно очевидные решения. Ну, скажем, ворваться туда, сломав дверь, с шашкой наголо, верхом на коте, во все горло распевая "Вихри враждебные". Реакция второй стороны всегда была бесценной.
Я ненадолго задумался. В отдалении капала вода и бурлили источники.
– - Может, потому меня в конце концов и перестали приглашать?
– - Наверняка, -- сказала вернувшаяся, наконец, Ульянка, светя во все стороны перемазанной, но дико довольной мордашкой.
– - Но давай ты уже перестанешь ходить вокруг
– - Да, -- сказал я твердым голосом командира танкового батальона, наблюдающего в бинокль ракетную батарею.
– - Пришла пора.
Девчонки немного напружинились, но беспокойства на лицах я не заметил. Уверенность в себе -- это хорошо. А доверие к близким -- еще лучше. Справимся, конечно. Разве были случаи, чтобы не справлялись?
– - В общем, задача пока такая, -- начал я. Мысли кружились в голове роем обезумевших бабочек.
– - Нам нужно будет поучаствовать в одном бесшабашном ограблении, потопить пару-тройку суденышек и по душам пообщаться с одним очень-очень сердитым комиссаром полиции. Да еще немного по мелочи. Вопросы?
***
Море было холодным даже на вид, солнце сверкало в верхотуре маленькой начищенной монеткой. Но в целом сейчас погода ощущалась скорее теплой, вот что интересно. Не исключено, что это мое присутствие так благотворно влияет на климат -- в "Совенке", если помните, круглый год бесконечное лето стояло. Тут, конечно, площадь поменьше, силы у меня не бесконечны -- но хотя бы так, а то на ветру уже задолбался мерзнуть, да и имеющаяся одежда вызывала ряд вопросов.
"Адмирал Бадонг" стоял на якоре вне видимости с берега. Волны лизали его белое брюхо и униженно шептали что-то под килем. Я не слушал, что именно. В кои-то веки за последние пару дней я был одет прилично -- малость узковатые, но, вроде бы, мужские джинсы и светло-зеленая, полувоенная с виду ветровка. Все это было, конечно, непроста. Я пребывал на смотринах.
– - Вот это, значит, он?
– - презрение в очередном голосе было слышно так явно, будто слова выпекали на праздничном пироге. И они настолько не сочетались с обладательницей этого голоса, что не заржать было трудно. А труд хотя и сделал из обезьяны человека, но лучшими друзьями мы от этого не стали. В общем, я не смог сдержаться.
И расхохотался. А хохочу я примерно так же, как пою -- свидетели этого феномена редки и седовласы, только раз в полугодие они, обмениваясь неизвестными знаками, собираются порой в избушке посреди леса, где молча пьют горькую, в изнеможении мотая бошками. Но, справедливости ради, для хохота у меня на этот раз был законный повод.
Рядом с Изидой, переминаясь сапожками по скрипящей от чистоты палубе, стояла миниатюрная девчушка на вид лет пятнадцати. Белокурые волосы были словно ураганом завиты в длинный и сложный хвост, под правым глазом розовела татуировка в виде цветочка, с левого плеча свисал длинный шелковый шнур, тоже розовый. Еще на девчонке была коротенькая тельняшка, розовая плиссированная юбочка, открывающая практически все, что можно, черные
– - розовые сапожки из плотной кожи, сделанные на манер рыцарских сабатонов.
Но самым безумным было даже не это! Она носила наплечники, настоящие "крылышки" -- эдакие средневековые погоны. Точнее, всего один, на левом плече, как и положено, металлический, отполированный до блеска и снизу доверху покрытый геральдикой.
Латное облачение на хмурой нимфетке. Спасибо, товарищ Сатана, теперь я видел все.
Пауза затянулась. За бортом плескал холодный и ироничный, но дьявольски сильный Атлантический океан. Да он прямо как я, черт возьми!
– - Здрасьте, -- сказал я приветливо. Я -- Ричи Тозиер, лучший ди-джей по эту сторону Большого Барьерного Рифа. А нас как зовут? А чьи у нас глазки? А чьи у нас доспехи? А чей у нас...
– - Молчи, серв!
– - малышка повелительно ткнула в меня ладошкой в черной перчатке, вокруг которой вилось до черта кожаных браслетов, вроде часовых.
– - За неподобающее обращение ты будешь наказан! Десять плетей!
– - Мари, пожалуйста...
– - начала Изида, но девчушка ее не слышала. На идеальном кукольном личике -- словно чернила сквозь промокашку -- проступило злорадство, примерно как когда замахиваешься тапком на таракана. Блестящие губки скривились.
– - Bidh thu a 'faireachdainn pian a-nis dЮ uair! Imp!
В животе набух противный шевелящийся комок, пахнуло жаром, пыточными подвалами и влажной деревянной дыбой, палуба качнулась и заскрипела. И больше ничего не случилось. Блондинка резко выдохнула. Личико ее исказилось, будто она собиралась заплакать, и стало понятно, что она правда еще очень молода -- даже пятнадцати еще нет, пожалуй.
– - Ну почему?
– - прошипела она обиженно.
– - Какого черта мы тут застряли?
– - Я тоже задаю себе этот вопрос, -- кротко сказал я мягким желейным голосом.
– - Почему, ну почему во Вселенной так много жестокости?
Мелкая опешила. Расстроенное выражение слетело с ее лица.
– - Да кто ты такой, чтобы говорить о Вселенной?
Кейт чуть слышно кашлянула в кулак.
– - Мэйси, погоди...
– - Опять?
– - девчонка яростно развернулась и уперла горящий взгляд в брюнетку.
– - А вы все-таки никогда не уйметесь?
– - Точно не в мою смену, -- хихикнула Кейт, а я уже перестал понимать вообще все. Мелкая кипела от возмущения, приятная девушка-штурман едва сдерживала смех, а суровая Изида, похоже, хотела, чтобы вся эта ситуация уже куда-нибудь закончилась, только ничего не выходило. Что это за блондиночка такая, и почему ее мнение так важно?
Я именно это и спросил, кстати, заработав еще один гневный жест от девчушки -- на этот раз, правда, без воплей на непонятном языке, что я счел добрым знаком.
– - Мари, спокойнее, -- сказала Изида.
– - Я понимаю, о чем ты думаешь, и понимаю, почему ты обеспокоена. Но этот парень находится в наведенном извне стазисе, и у него, судя по всему, получилось вернуться сюда из Озолинча. Никаких амулетов и артефактов, одной голой силой воли. Ты понимаешь, что это может означать? Помнишь, как Ли тогда смогла...