Город Зверя(сборник фантастических романов)
Шрифт:
— У меня нет желания быть героем, — сказал я ей. — Всего лишь выжить и иметь шанс найти своего исчезнувшего друга.
— Которого унесли? — спросила она.
— Синего Гиганта, Хула Хаджи, моего самого близкого друга.
— У него мало шансов, — сказала она.
— Но какой–то ведь есть?
— Теперь — нет. Первые Хозяева наверняка попировали прошлой ночью.
— Прошлой ночью! — Я сел. — Сколько же я спал?
— Почти два дня, — просто сказала она. — Ты был очень усталым, когда мы принесли тебя сюда.
— Два дня! Так долго!
— Это не так
— Но слишком долго, — возразил я. — Так как нет больше возможности спасти Хула Хаджи.
— Как бы там ни поступили, ты наверняка не добрался бы до обиталища Первых Хозяев, — утешала она. — Воздай честь своему другу, как доблестному герою. Помни, как он умер и что это значит для тех, кто все эти века страдал от тирании Первых Хозяев!
— Я знаю, что на самом деле не могу винить себя за смерть Хула Хаджи, — сказал я, справляясь с чувством, испытанным мною при известии о гибели моего друга. — о это не мешает мне скорбеть по нему.
— Скорби по нему, если хочешь, но также и чти его. Он убил много Первых Хозяев. Никогда в Хрустальной Яме не бушевало такой битвы. Даже сейчас дно се завалено трупами Первых Хозяев. Там полегла, по меньшей мере, половина их. Расскажи мне о бое.
Я, как можно короче, рассказал ей о том, что случилось.
Глаза ее засияли еще ярче, и она стиснула руки.
— Какая великая повесть для наших поэтов! — ахнула она. — О, как твое имя, герой? И как имена твоих друзей?
— Моих друзей звали Бради Хул Хаджи из Мендишара за океаном и… — Я замолк, так как Рокин не был мне настоящим другом, хотя и являлся доблестным товарищем по оружию в наших боях. — Бради Рокин Золотой из Багарада.
— Бради! — воскликнула она. — А ты? Ты что — Бради всех Бради? Ты не можешь быть кем–то меньшим по званию.
Я улыбнулся ее энтузиазму.
— Нет, — сказал я. — Меня зовут Майкл Кейн, Брадинак по браку с королевским Домом Варналя, лежащего далеко на юге за морем.
— С юга, из–за моря. Я слышала сказки об этих мифических землях, странах богов. Здесь никаких богов нет. Они покинули нас. Они возвращаются спасти нас от Первых Хозяев.
— Я не бог, — заверил я ее. — И мы на юге не верим в богов. Мы верим в Человека.
— Но разве Человек не бог в своем роде? — невинно спросила она.
Я снова улыбнулся.
— Он иногда так думает. Но люди в моей стране — не сверхъестественные существа. Они, подобно вам, из плоти и крови. Вы ничем не отличаетесь, хотя предки у нас разные.
— Первые Хозяева говорили нам совсем иное.
— Первые Хозяева умеют разговаривать? — поразился я. — А я считал их неразумными зверьми!
— Теперь они не говорят с нами. Но они оставили свои записи, именно их мы читаем и в былые времена чтили. Народ Хага все еще поклоняется Первым Хозяевам, но мы — нет.
— Почему они поклоняются Первым Хозяевам? Я мог бы предположить, что они будут драться с такими тварями, — заметил я.
— Первые Хозяева создали нас, — просто объяснила она.
— Создали вас? Но как?
— Мы не знаем как — за исключением нескольких обычных рассказов, повествующих
Я догадался, что она говорит о шивах и якша, правивших некогда всем Марсом, или Вашу, как они его называли. Наверное, крылатые синие люди, бежавшие в древние времена из Мендишара, отыскали остатки более древней расы и научились кое–чему из ее науки.
— О чем говорится в ваших повестях о Первых Хозяевах? — спросил я.
— Они рассказывают, что Первые Хозяева создали наших предков, налагая заклинания на их мозги и формируя их тела так, что они могли думать и ходить, как люди. Некоторое время наше племя — народ Пурхи и другое племя — народ Хага жили вместе в городе Первых Хозяев, служа им и принося себя в жертву.
Это показалось мне наиболее ужасной формой вивисекции. Я перевел рассказ девушки на более научный язык. Первые Хозяева усвоили науку от еще более древней расы. Они применили ее, наверное, путем какого–то тонкого хирургического вмешательства для создания человекообразных существ из кошек и собак. Потом эти создания использовались в качестве рабов и подопытных животных.
— А что случилось потом? — спросил я. — Как эти три народа разделились?
— Это трудно понять. — Она наморщила лоб. — Но мысли Первых Хозяев все больше и больше замыкались в себе. Магия, которую они открыли, принося нас в жертву, была применена к их собственным телам и мозгам. И они стали как… как… животные. Ими овладело безумие. Они покинули свой город и улетели в пещеры в горах. Но каждые пятьсот шати они возвращаются к Хрустальной Яме, созданной ими самими либо древними, которым они служили, — за питанием.
— Что является их обычной пищей? — спросил я.
— Мы, — мрачно ответила она.
Я почувствовал отвращение. Я мог частично понять психологию, позволяющую человеко–собакам Хага приносить чужаков в жертву своим хозяевам, но можно было только ненавидеть психологию, позволяющую им отдать в пищу своих кузенов.
— Они едят народ Пурхи! — содрогнулся я.
— Не только Пурхи, — покачала головой она. — Лишь когда нас захватывают в плен. Когда у них нет пленников, они отбирают среди своих самых слабых, чтобы обеспечить пищей Первых Хозяев.
— Но что же побуждает их совершать такие страшные преступления? — ахнул я.
Ответ девушки опять был прост и показался мне очень глубоким:
— Страх.
Я кивнул, гадая, не являлось ли это чувство существенной причиной большинства зол. Разве не были все политические системы, все искусство, все человеческие действия направлены к созданию ценного чувства безопасности? Именно страх порождал безумие, порождал войны. Страх на самом деле порождал то, чего мы больше всего страшились. Не потому ли восхваляли бесстрашного человека — потому что он не представлял угрозы для других? Наверное, существует много видов бесстрашия, и полное бесстрашие порождало цельного человека — человека, не нуждающегося в демонстрации своего бесстрашия. Фактически оказывается, что истинный герой — это невоспетый герой.