Города в поднебесье
Шрифт:
На кухне я задержался лишь для того, чтобы засунуть в мешок чистый котёл и несколько металлических тарелок, которые проложил едой из кладовки, чтобы они не гремели. Да и кружки со столовыми приборами я не забыл. Все пять ножей, обнаруженных на подставке, над плитой, я тоже увёл — вряд ли они кому-то ещё здесь пригодятся.
Выбрался я вполне благополучно — чуть восточнее того места, где пришлось прятаться. Сумерки вовсю наваливались на погибший город, и обратно мне пришлось почти бежать. Впрочем, снова соблюдая максимальную осторожность… Забравшись на обрыв Старого Экори, я вытянул канат, смотал его и присыпал снегом, чтобы не нашли местные. Конечно, канат в таких условиях долго не продержится, но и мне здесь, судя по всему, до тепла сидеть не стоит. В наше с Нанной укрытие я добрался уже в темноте. И хотя в городе сейчас было очень тихо, я всё равно старался поторапливаться…
Глава 9
В которой мне приходится искать правильные слова, ходить на вылазки и налаживать жизнь, хотя она вроде как и сама налаживается.
— Я думала, ты совсем пропал! — всё ещё рыдая, сообщила Нанна, когда восстановила способность говорить без заикания.
— Я немного вляпался в неприятности, но как видишь, цел и здоров, — успокоил я её, начиная выкладывать добытое из сумки. Не тронул только документы из приюта. — И даже нашёл то, что нам очень пригодится.
— Я сегодня весь день думала, что нам делать… — заметила Нанна. — Весной всегда прилетает торговый дирижабль. Может, и в этот раз тоже прилетит?
— Я тоже о нём подумал, — кивнул я. — И тоже очень на него надеюсь.
— Что там в городе? — девочка накидала снега в котелок и поставила его на огонь.
— Я бы сказал, что пусто, мёртво и страшно, — признался я, решив пока не говорить о людях внизу.
— А где ты так долго был? — спросила Нанна.
— Заходил в твой приют, — объяснил я, хотя всё ещё не придумал, как начать задуманный разговор.
— Ты заходил в мой приют? — девочка удивлённо глянула на меня. — Зачем?
Я молча залез в рюкзак и протянул ей три письма от сестры.
— Это от Тараки!.. — сразу узнала почерк девочка и погрузилась в чтение.
Я воспользовался минуткой тишины, чтобы просто привести мысли в порядок. Вообще я хотел отложить разговор на потом, но, видимо, всё равно долго скрывать не получится… Появление в Новом Экори соседей, которые рано или поздно обнаружат себя, заставило меня ускорить события, что опять-таки плохо: если слишком торопиться, можно что-то упустить и снова нарваться на своё невезение.
— Где ты их взял? — радостно спросила Нанна, дочитав. После чего мне оставалось лишь, сжав зубы, приступить к воспитательной части.
— В твоём приюте, — признался я, тяжело вздохнув. — В отдельной папочке, куда их отложили, как только они пришли.
— Их бы сразу мне передали! — уверенно возмутилась Нанна. — Может быть, просто не успели?
— Как же тогда их передали? — спросил я. — В последнее время не было дирижаблей…
— Я не верю… — девочка насупилась, продемонстрировав именно ту реакцию, которую я и предполагал. Правда, потом последовал взрыв. — Ты врёшь! Ты просто не любишь людей! Ты испорчен своими яслями! Тебе хочется набрать тут побольше добра и поскорее прикарманить его!
Нанна вскочила на ноги и выбежала из убежища, оставив меня одного. Я не стал за ней гнаться — какой в этом смысл? Бегая за кем-то, ты сразу оказываешься в положении просящего. А я и не пытаюсь просить — я просто объясняю. Нанны не было минут тридцать. За это время вода вскипела, и я накидал в котёл сушеных ингредиентов для рагу, жалея лишь, что не удалось достать чего-то свежего. Впрочем, в ближайшее время я всё равно ещё буду ходить на вылазки. Можно проверить склады под обрывом, обследовать мастерские, побродить по трущобам Старого Экори. А вот в Новый Экори я соваться теперь опасался…
Нанна вернулась молчаливая и надувшаяся. Видимо, замёрзла — и ещё явно ревела на улице. Но главное, что вернулась, и теперь я мог продолжить объяснения. Вот только никак слов не находил. Так часто бывает, когда надо сразу начать с правильных слов — и ты начинаешь обдумывать, как именно сказать, а в результате просто молчишь. В общем, я наложил ей и себе еду и принялся молча есть.
— Всё надо будет вернуть, — хмуро сказала девочка. — Мы всё это своровали и всё должны вернуть…
— Ты считаешь? — удивился я. — А я вот думаю, что для начала тебе должны вернуть пять сотен единиц пневмы.
— Мне никто ничего не должен!.. — сердито буркнула Нанна.
— Конечно, не должен! — кивнул я. — Именно так и считали работники приюта. Твои родители годами откладывали деньги на тебя и сестру в надежде, что смогут в случае неприятностей хоть чем-то тебе помочь… Жаль, что тебе плевать на их усилия и заботу — тебе никто ничего не должен!
— Не оскорбляй моих родителей! — со злостью сказала девочка. — Не тебе…
— Я их оскорбляю? Наоборот, я восхищён их заботой и предусмотрительностью! — оборвал я девочку, показательно нахмурившись. — Они себе жилы рвали, зарабатывая и обеспечивая тебя и сестру! Годами отдавали часть своего дохода, чтобы обезопасить вас! И что ты мне говоришь? Тебе никто ничего не должен? А деньги твоих родителей вернуть тебе не должны?
— Какие деньги? — Нанна обескураженно посмотрела на меня.
В итоге я вытащил выдранную страницу с письмами и распоряжением директора и протянул ей.
— Вот почему тебе не передали письма! — я терпеливо сидел, дожидаясь, когда Нанна возьмёт листок. — Возьми и читай! Ты обзываешь меня вруном, но ты сама врушка — и врёшь ты самой себе…
— Я не врушка! — возмутилась Нанна.
— Тогда бери и читай ту правду, которой тебе не доставало! — приказал я, добавив в голос металла. — Или так и будешь врать самой себе и смотреть на мир через розовые очки?
— Я не знаю, что такое розовые очки!.. — обиделась девочка, но листок взяла и прочитала.
По мере того, как она вчитывалась, глаза её наполнялись слезами. А я вытащил переписку, проливавшую свет на то, почему никто не хотел отпускать девочку из приюта. И уже когда она в голос ревела, достал бухгалтерскую книгу и вкрадчиво принялся рассказывать про схему, благодаря которой их годами обворовывали на еду.
— Помнишь, ты удивлялась, почему я так мало купил еды? — спросил я. — Это всё потому, что меня кинула команда дирижабля, подобравшая меня. Должны были дать триста единиц или устроить на корабле, а в итоге высадили на Экори и дали сто единиц мэру, чтобы меня здесь приняли. А ещё я работал на тридцать единиц в месяц, а получал только пятнадцать. На меня вешали все штрафы, и об этом знал не только мой начальник, но и его работники, и его родственники в Торговой палате.