Городской тариф
Шрифт:
Начальник вздохнул и долго смотрел в окно. «Все ясно, - удрученно подумала Настя, - он не собирается мне отвечать и теперь придумывает, как выйти из положения. Дать понять, что это не мое дело? Боится. Не хочет портить отношения. Значит, нужно быстренько сконструировать удобную ложь, такую, которая меня устроит и которую нельзя будет слишком легко разоблачить. Костя Большаков с умненькими глазками не так прост, чтобы пойти на топорное вранье или на начальственное хамство. Ну, миленький, и как же ты будешь выкручиваться?»
– Анастасия Павловна, - наконец начал он, - вы помните убийство на пляже в Серебряном Бору? Летом прошлого
А это здесь при чем? Убитый - знакомый нового шефа? Или у него был личный интерес в результатах расследования? Работа по делу тогда закончилась, как говорится, ничем, следователь пришел к выводу, что имела место обоюдная драка, затеянная самим потерпевшим. В деле было много сомнительных моментов… А, да что душой кривить, никаких сомнительных моментов там на самом деле не было, и Настя это отлично знала, но… Но.
– Помню.
– Ведь по этому делу работали как раз Симаков и Дуненко.
Он не спрашивал, он утверждал, но Настя все равно сказала:
– Да.
Как будто Большаков и без нее этого не знал.
– Анастасия Павловна, сколько они взяли?
Она почувствовала, как сердце сорвалось в пропасть и пропустило несколько ударов. Он и об этом знает… Вот черт! Убийством в Серебряном Бору Настя не занималась, только слышала короткие отчеты на оперативках, но все равно заподозрила неладное и ради любопытства кое-что выяснила. Доказать все равно ничего было нельзя.
– Я… не знаю, - выдавила она.
– Но ведь взяли?
– Похоже, что да. Вы же понимаете, - начала было Настя, но Константин Георгиевич ее прервал:
– Я все понимаю. В Москве тариф на такого рода услуги колеблется от двадцати пяти до сорока тысяч долларов. Если исходить из сложности дела, Симаков и Дуненко взяли тысяч тридцать - тридцать пять. Со следователем, само собой, поделились. Или у вас другое мнение?
Настя подняла голову и посмотрела прямо в глаза начальнику.
– Я думаю, было наоборот. Деньги взял следователь и поделился с нашими операми.
Она запнулась. На самом-то деле она была глубоко убеждена, что делился следователь не с оперативниками, а с начальником отдела полковником Афанасьевым, а уж тот отстегнул ребятам от щедрот своих. Но можно ли доверять новому шефу настолько, чтобы сейчас говорить об этом?
– Кто с кем делился - большого значения не имеет, - словно прочтя ее мысли, произнес Константин Георгиевич.
– В любом случае для меня неприемлемо работать с людьми, которые делают из раскрытия убийства источник обогащения. Я дал им это понять, после чего оба немедленно написали рапорты. Я ответил на ваш вопрос?
– Почти, - кивнула она.
Большаков слегка приподнял красиво очерченные брови:
– Что-то неясно?
– Как вы узнали?
– Ну, большого ума не надо, - рассмеялся он.
– Вы сами по этому делу не работали, и никто вам впрямую ничего не говорил, но вы же узнали. Почему я не могу?
Да, действительно… Сколько же времени он готовился к вступлению в должность, если так много знает о жизни отдела в целом и о каждом из сотрудников?
Вопрос о присутствии Каменской на завтрашнем заседании кафедры был решен за считаные секунды.
Соня Седова вышла из здания гимназии вместе с матерью и сразу же увидела стоящую перед чугунной оградой машину Ильи. Явился - не запылился.
Илья стоял рядом с машиной и ласково улыбался им обеим. За те несколько шагов, что оставалось пройти, Соня успела прикинуть, какие выгоды можно извлечь из появления маминого друга. Может, попросить подкинуть ее в магазин, где продаются классные молодежные шмотки, якобы только посмотреть что-нибудь тепленькое, зима ведь на носу, но если мама и Илья зайдут вместе с ней, то он, глядишь, и раскошелится. Мать, конечно, начнет шипеть и дергать ее за куртку, но если пожалобнее поныть, что мерзнет, то… На всякий случай надо уже сейчас начинать ежиться и изображать озноб. Или можно заявить, что от голода голова кружится, тогда Илья наверняка предложит пообедать в ближайшем ресторане, а ближайший к зданию гимназии - как раз классное местечко, куда Ляльку Горданову каждый день после уроков водит ее ухажер, бандитского вида парень. Было бы здорово, если бы Лялька увидела, что и она, Соня, здесь обедает. А чего такого? Пусть не задается.
Она так увлеклась сладостными видениями реванша над задавакой-одноклассницей, что пропустила начало разговора матери с Ильей.
– …пойми, Илюша, у него никого нет, кроме меня, кто мог бы ему сейчас помочь, - говорила мать.
– Но, Наташа, это же смешно, - Илья недовольно морщил губы, и на лице его читалось неприкрытое страдание.
– Вы уже пять лет не живете вместе, вы давно разведены. Какие у тебя основания считать себя самым близким человеком для твоего бывшего мужа?
– Я ничего не считаю, но он позвонил мне сразу же… Он очень переживает, Илюша, он очень любил Милену. Я по голосу слышу, как он страдает.
– Ну хорошо, Милена погибла, поверь, мне искренне жаль, что это случилось, и когда ты поехала к Павлу в тот же день - я это понял. Не хочу сказать, что я был в восторге, но я понял. Но сегодня? Не понимаю, почему ты и сегодня должна ехать утешать его. Что, в конце концов, между вами происходит? Ты что, хочешь вернуться к нему?
– Вернуться?
– переспросила Наталья.
А что, подумала Соня, насчет вернуться - это неплохая идея. Милену, потаскуху эту, так удачно грохнули, и теперь все ее денежки остались папе. Так отчего бы не вернуться? Если их скромную, но вполне приличную квартиру продать и переехать к папе, то… От радужных перспектив у Сони даже голова закружилась. Хорошо, что Милена больше не стоит у нее на пути. И на Новый год теперь уж наверняка можно будет уговорить его поехать куда-нибудь. Милены нет, а деньги есть. Классно!
– Я не собираюсь возвращаться к Павлу, но есть же нормальные человеческие чувства, Илюша, - говорила мать.
– Он страдает, у него погиб близкий человек, ему нужна помощь, поддержка. Он обратился ко мне, ну как же я могу его оттолкнуть?
«И не надо отталкивать!
– чуть было не завопила Соня.
– Надо, наоборот, приближаться!» Едва узнав о смерти ненавистной Милены, она думала только о том, что теперь папа будет охотнее тратить деньги на свою единственную дочь, особенно если наладить с ним более тесные контакты, но о такой удаче, как возвращение к нему всей семьей, и не помышляла. А тут, оказывается, мама снова к нему собралась. Надо обязательно воспользоваться такой удачей!