Городской тариф

Маринина Александра

–  Господи, вы что, еще не все спросили?!

–  На сегодня вроде все, а завтра будет новый день. Глядишь, и новая информация появится, вот и будет о чем спросить. Иди, сынок.

Федор Иванович долго сидел неподвижно и глядел на закрывшуюся за Павлом дверь. Нечистое дело, ох нечистое! Вот Настюха подъедет, уж он ее дождется, послушает, чего она расскажет, может, хоть что-то прояснится. Если Канунников действительно был любовником Милены Погодиной, как утверждает его мать, на протяжении последних шести лет, а с Павлом Милена познакомилась в начале 2001 года, почти сразу после того, как убили ее богатенького хахаля, то получается, что целый год у девушки было целых два мужика, причем один из них - явно непростой, а другой, наоборот, обыкновенный, по строительной части. Целый год! Да никогда в жизни многоопытный Федор Иванович Давыдов не поверит, что замазанный в криминале бизнесмен будет мириться

с таким положением. И в то, что он не знал о сопернике, Давыдов тоже не поверит. Милена при эдаком мужике шагу не ступила бы так, чтобы он не знал. Нечистое дело, одно слово.

Охохонюшки, жизнь наша…

Глава 4

Евгений Леонардович проснулся среди ночи с тяжелым чувством, сперва спросонок не мог сообразить, откуда эта тоска, потом вспомнил: умер Миша Ланской, сегодня похороны. Не пойти нельзя, они столько лет работали вместе, пока Мишка не сделал то, что сделал… Ах, Миша, Миша, ну зачем ты так? Славы тебе это не принесло, да и не ради славы ты это сделал. Хотел быть поближе к руководству страны, хотел войти в «круги приближенные» и тем самым решить те проблемы, которые сегодня решаются только деньгами. Ионов посчитал, что Миша Ланской предал не только лично его, он предал и весь коллектив, который работал над Программой, и саму идею Программы.

Больше двадцати лет назад, в далеком уже 1983 году пришедший на смену министру внутренних дел Щелокову новый министр Федорчук решил очистить ряды сотрудников органов от «чуждых элементов», под коими подразумевал пьяниц и корыстолюбцев. Господи, да кто в милиции не пил?! Как и во всей стране? Единицы. Расправы были жестокими и молниеносными, на место с позором уволенных пришли «честные и чистые душой и руками» комсомольские и партийные деятели, зачастую не имеющие юридического образования и опыта работы по раскрытию и расследованию преступлений. Профессиональное кадровое ядро розыска и следствия стало расплываться и таять на глазах.

Спустя почти два года, проводя очередное исследование, группа научных сотрудников, возглавляемая Евгением Леонардовичем Ионовым, обнаружила некоторые странности в изменении состояния преступности. Преступления стали менее изощренными, а сами преступники - более наглыми и прямолинейными. С чего бы вдруг? А все просто: преступность и структуры, ей противостоящие, суть взаимозависимые системы; одна подстраивается под другую. Вот появилась, к примеру, новая разновидность преступлений или новый способ совершения - и следствие вкупе с розыском должно изобретать новые методы предупреждения и раскрытия, то есть наращивать интеллектуальную мощь. И наоборот: крепнут ряды в правоохранительных органах - и преступники начинают придумывать, как бы им похитрее действовать, дабы улизнуть от следствия и суда. А если происходит обратный процесс? Если органы внутренних дел слабеют? Что тогда происходит? Тогда происходит то, что и произошло и что немало в первый момент удивило Ионова и его группу: преступный мир расслабляется и перестает напрягаться. А чего напрягаться-то, ежели в розыске и следствии профессионалов осталось с гулькин нос? Все равно не поймают, так чего мозги зазря тереть?

Засели за работу, озадаченные новым поворотом событий и воодушевленные неожиданными научными гипотезами, построили математические модели, криминологи придумали и провели несколько оригинальных дополнительных исследований. Посчитали. И получили результат: если распад кадрового ядра будет продолжаться, то преступный профессионализм начнет неуклонно снижаться. Преступники перестанут бояться милицию и, соответственно, перестанут очень уж заботиться о том, чтобы их не поймали. Через пару десятков лет криминал, хоть и возрастет в общей своей массе, станет настолько примитивным, что прихлопнуть его можно будет в считаные месяцы. Нужно только, чтобы на смену самодеятельным малограмотным сыщикам в один момент пришли опытные и знающие оперативники и следователи. Ну и грамотные руководители, конечно. Это уж в первую очередь.

Правда, встал вопрос: а будет ли продолжаться кадровый развал? Снова сели, снова модели построили, снова посчитали. И вышло, что органы внутренних дел, как и любая профессиональная среда, есть система саморегулирующаяся, стремящаяся к однородности. Точно так же, как жидкость в человеческом теле, которая по известным только природе причинам стремится поддерживать уровень соли, равный 0,9 процента. Физиологический раствор. Как только уровень соли повышается, человек начинает испытывать жажду, то есть организм дает команду: нужно больше жидкости, больше, еще больше, чтобы понизить уровень содержания соли. А вот когда этот уровень становится ниже, чем пресловутые 0,9 процента,

организм начинает жидкость усиленно выводить, дабы достичь вожделенной отметки. И в социальной среде происходит то же самое. Существует определенный уровень какого-нибудь показателя, при соблюдении которого система стабильна и нормально функционирует. Как только уровень понижается, система начинает либо «подтягивать» до нужной кондиции, либо отторгать лишние, балластные элементы. В милиции существует некий определенный уровень хорошо подготовленных, профессиональных кадров, и с этим уровнем система достаточно успешно функционирует. Что происходит, когда появляется неопытный, мало знающий, плохо подготовленный человек? Система начинает его обучать и натаскивать, чтобы подтянуть до своего уровня. А если человек не обучается? Мало ли по каким причинам, может, у него мозгов не хватает, или неинтересно ему, или характер неподходящий для этой работы, или ленив он, халтурщик и оболтус, и в милицию он пришел только лишь ради красных корочек и власти, этими корочками обеспеченной? Тогда система его отторгает, и человек мирно переходит в другую службу, например, на бумажную работу или в науку идет. Или еще куда-нибудь, но в рамках родного министерства, потому как Положение о прохождении службы обязывало его отслужить не меньше двадцати пяти лет. Снять погоны раньше положенного можно было только по болезни или «по отрицательным мотивам», то есть по воле начальства, которое сочло тебя полностью непригодным к службе.

То, что сделал новый министр, мгновенно расшатало внутренние механизмы саморегулирования системы. Количество «новичков», ничего не смыслящих в раскрытии и расследовании преступлений, превысило критическую массу, при которой возможно было своевременное «подтягивание» или отторжение.«Партийно-комсомольские» новички учиться не больно-то хотели, ибо «их партия послала на усиление», то есть они и без того «самые-самые», и пришли они на новую работу с полным осознанием собственного превосходства над старыми сыскными волками. И «отторгнуть» их не было никакой возможности, потому как, опять же, партия послала, и попробуй-ка переведи их на другую работу! Себе дороже выйдет, обвинят в непонимании политики руководства страны, а непригодный к делу сотрудник все равно на своем месте останется.

Расчеты показали, что нужно всего пять лет, чтобы баланс сил переменился на диаметрально противоположный: если все пойдет так, как шло тогда, в конце 1984 года, то к 1988 году кадровое ядро в службах розыска и следствия будут составлять плохо подготовленные сотрудники, и именно это ядро начнет диктовать системе, какой ей быть, иными словами, грамотные и опытные сыщики и следователи будут либо отторгаться системой, в которой им работать станет неуютно и противно, либо «подтянутся» до уровня безграмотной халтуры и самоуверенного хамства.

Вот такие получились результаты научной работы под руководством профессора Ионова. И с результатами этими надо было что-то делать. Было очевидно, что у руководства идеи академических ученых не найдут ни понимания, ни поддержки. Срочно и кардинально менять кадровую политику в органах внутренних дел никто не станет, ведь министр Федорчук «был брошен на усиление» из аж самого Комитета госбезопасности, так кто же посмеет признать, что он ошибался? Никак невозможно. Значит, надо воспользоваться уже сложившейся ситуацией, чтобы в конце концов нанести по преступному миру сокрушительный удар. Пусть милиция и следствие разваливаются, пусть все идет как идет, а уж потом…

Но для этого «потом» нужны были силы, стоящие не только над учеными из Академии МВД, не только над министром внутренних дел, но и над КГБ. И такие силы были найдены.

Ионов и его ближайшие соратники - Дмитрий Шепель и Михаил Ланской - лично докладывали результаты своих разработок толковому и дальновидному человеку из отдела административных органов ЦК КПСС. Тот попросил оставить все бумаги с обоснованиями и расчетами. Через два месяца его секретарь позвонил Ионову и попросил приехать. Результаты превзошли самые смелые ожидания ученых. Человек из отдела адморганов сказал, что разработанная ими программа борьбы с преступностью рассмотрена, одобрена и будет включена в секретную общегосударственную долгосрочную программу оздоровления общества. Для научной поддержки и авторского сопровождения каждой части программы создаются специальные центры, которые будут действовать, разумеется, тихо и практически негласно. Для экономической части программы - свой институт, для образовательной - свой, и так далее. Соблюдение секретности будет обеспечиваться должным образом, этим займутся преданные делу специалисты из КГБ и Министерства обороны, потому что в подведомственные им организации никто и носа сунуть не посмеет. Пришлют по месту работы запрос с требованием откомандировать - и никаких вопросов.