Горы и оружие
Шрифт:
— Долго ждать не придется.
К утру следующего дня Мак-Грегор наметил уже, что делать. Желая избежать вопросов, он рано позавтракал, тихонько вышел из дому. Он ожидал, что за воротами наткнется, как обычно, на курдов и оружейных спекулянтов, являвшихся теперь ежедневно. Но там оказался поставлен жандарм, который отдал Мак-Грегору честь, как знакомому. «То ли тетя Джосс похлопотала, — удивленно подумал Мак-Грегор, — то ли Кэти попросила Мозеля, чтобы прислали блюстителя порядка».
Мак-Грегор прошел за угол к кафе, где
— Мистера Стронга, англичанина? Или мосье Сеелига, голландца?
— Любого из двух, — сказал Мак-Грегор. Сел за столик с блестящей пластиковой крышкой, Луиза принесла ему рюмку вермута, и он с удовольствием потягивал вино, пока не явился англичанин.
— Я на днях только вспоминал о вас, летя через Альпы, — сказал Стронг. — Внушительная вещь горы! Мне тут про курдов рассказывали. Я о них раньше знал мало, да и теперь не слишком, но начинаю понимать ваш интерес к ним. Забавно, что англичане — единственный народ, способный давать таких людей, как Лоуренс, Гордон, Уингейт или чудачье вроде вас.
— Не вижу связи, — заметил Мак-Грегор, сосредоточенно глядя в рюмку.
— Ну, не скажите, — со значением рокотнул Стронг, по-мальчишечьи улыбаясь глазами. — Сам я был в войну артиллеристом, — доверительно сообщил он.
— А я по вашей удалой повадке решил, что вы из британских ВВС.
— Это всего лишь мой профессиональный фасад. — И Стронг, надув щеки, рассмеялся. — В нашем деле нужен непрошибаемый фасад.
«А каков ты за твоим фасадом?» — подумал Мак-Грегор.
— Я человек простой веры, — продолжал Стронг. — Я восхищаюсь честными солдатами. И лично мне чихать, что вы там сколько-то турок к ногтю взяли. Не переношу я турок.
— Я не брал турок к ногтю, я не солдат и не убийца, — сказал Мак-Грегор.
— Да не беспокойтесь, верю. Нейтралы — вот кто мясники-убийцы в нашем деле. Возьмите вы шведов, голландцев, датчан. В качестве наемников все они- сукины дети. Но что забавно: англичане, пожалуй, самые последние подонки из всей шатии. В смысле продажности. В нашем деле нету честней наемников, чем немцы.
— Но я-то ведь не в вашем деле, — напомнил Мак-Гperop. — Мое дело совершенно иное.
— Да знаю, знаю, — засмеялся Стронг. — Вы человек идеи. И потому вам у нас столько хлопот.
— Оставим это. Вот скажите-ка, для чего вы отправили вагоны в Марсель? — спросил Мак-Грегор.
— А как вы об этом узнали?
— Что, другой кто-нибудь перекупил у вас оружие? — допытывался Мак-Грегор.
— Ну, скажем так: эти вагоны мы переправили к морю, в Марсель, потому что там легче уберечь их. Марсель — порт что надо. Там хранение груза куда безопасней.
Повернувшись к двум шумливым хохотуньям-официанткам, Стронг велел им уйти в кухню.
— Да, но кто вам заплатил? — продолжал выспрашивать Мак-Грегор.
— Откуда мне знать подлинных покупщиков? — сказал Стронг.
— Но вы догадываетесь ведь, кто стоит за сделкой?
— Догадок у меня куча.
— Участвуют ли в сделке курды, помимо кази?
— Само собой, — прогудел Стронг.
— А куда будет отправлено оружие?
— Ну нет, — рассмеялся Стронг. — На этот крючок я не клюну. Скажу лишь, что отправлено оно будет из Марселя в последний день месяца, если только не услышим от вас чего-либо дельного.
— Так вот, слушайте, — сказал Мак-Грегор. — Согласны ли вы соблюсти первоначальную договоренность с Комитетом, если я достану всю требуемую сумму?
— А как вам удастся достать?
— Уж это мое дело как. Согласны ли вы дать мне время до конца месяца?
— А у вас губа не дура, — проворчал Стронг. Мак-Грегор нетерпеливо пожал плечами. — Хм… — Стронг преувеличенно заколебался, засопел, задвигался на стуле. — Ладно уж, — пробасил он. — Чересчур меня мутит от всей той публики. Но если я дам вам сроку до конца месяца, то с условием сейчас же принять меры насчет вагонов.
— Что вы имеете в виду?
— Тут горстка шалых курдов хочет подорвать их бомбами. Известно вам это?
— Да.
— Не буду спрашивать вас, кто они. Но можете вы убедить их, чтоб не трогали сейчас вагонов?
— Я сделаю все, что в моих силах. Но у них свои взгляды, и шутить они не любят.
Встали из-за столика. Стронг со вздохом пожал руку Мак-Грегору.
— За двадцать лет первому вам доверяю, — сказал он и улыбнулся своей удалой военно-воздушной улыбкой, — Но если подведете меня, то капут моей простой вере в человека.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
«Plus je fais l'amour, plus j'ai envie de faire la revolution. Plus je fais la revolution, plus j'ai envie de faire l'amour…»
«Чем больше творю любовь, — утверждал автор лозунга, — тем сильней во мне жажда революции; чем больше творю революцию, тем сильней во мне жажда любви».
Выйдя из кафе, Мак-Грегор купил утренние газеты на улице Бабилон и теперь шел домой по этой улице, читая студенческие лозунги на стенах женского монастыря Сен-Венсан-де-Поль. На ходу он также прочел в «Фигаро» сообщение из Тегерана — пять строк о том, что два дня назад в стычке между иранскими пограничниками и курдскими мятежниками убиты четверо курдов.
Когда он выходил из дому, все еще спали; теперь же Кэти была уже одета и занята укладкой своих вещей в чемодан. Не спрашивая, зачем Мак-Грегор уходил так рано, она сообщила, что уезжает в Лондон.
— Ги меня доставит туда самолетом, — сказала Кэти. — Хочу сходить к врачам в Сент-Томасовскую больницу. Не доверяю я французским медикам. Для них все это — темная материя. Покажусь доктору Тэплоу, что он скажет.
— А что, у тебя ухудшение? — спросил Мак-Грегор.