Горы и оружие
Шрифт:
— Так что же там, в Париже? — сказал Али. — Запутанная штука получилась?
— Сейчас я расскажу, и сами сможете судить, — сказал Мак-Грегор и стал излагать шаг за шагом все свои действия в Европе. Али и кази слушали не перебивая, сидели за столом в напряженном молчании. Но когда Мак-Грегор кончил, кази не смог скрыть растерянного удивления.
— Какой спутанный клубок, — проговорил он. — Объясни же нам, что это все означает по-западному.
— Распутать клубок непросто, — сказал Мак-Грегор. —
— Это не ново, — сказал Али с мрачным выражением на больном лице.
— Да, но впервые все они принимают всерьез идею курдской автономии, даже идею суверенной курдской нации. А это уже нечто совершенно новое.
— Выходит, мы делаем успехи, — сказал кази. — Но в чем же тогда загвоздка? Почему они не помогают нам — и даже не дают приобрести оружие?
Мак-Грегор пожалел, что у него нет лучших объяснений, чем те, которые в Европе казались очевидными, но здесь, в горах, неясны и чужды. К Шрамму сегодня утром подошли с больным ребенком две горянки, приняв его за чужеземного врача (по их мнению, раз ты чужеземец, значит, доктор). Француз печально объяснил, что он не врач и помочь не может. Женщины ответили разгневанным плевком и крепким ругательством…
— Загвоздка в том, — сказал Мак-Грегор, облокотись на пыльный стол, — что они примут идею курдской революции, только если смогут обеспечить себе от нее выгоду.
— Каким способом обеспечить?
— Любым: с помощью денег, оружия или обещаний, политических махинаций, подкупа. Любым способом, который даст им то, чего они хотят. Французы — те, видимо, удовлетворятся чисто коммерческими выгодами от нефти и газа. Поэтому я и решил, что французы будут для нас полезнее других.
— А французы — честные? — спросил кази.
— Как ты можешь задавать такой вопрос, кази? — сказал Мак-Грегор с грустной усмешкой. — Французы слабее всех прочих, вот и все.
— Трудно понять европейский склад мыслей, — удрученно сказал кази.
— Европа очень быстро меняется, — сказал Мак-Грегор. — В прежние времена им было бы нетрудно подчинить вас с помощью бомбардировщиков и войск. Но теперь это уже не так легко — ведь им самим, у себя дома, отовсюду грозят политические потрясения.
— А оружие? — спросил Али. — Кому оно досталось?
— Пока что никому.
Услышав отчаянное фырканье и тарахтенье подъезжающего джипа, Мак-Грегор догадался, что это прибыл Затко. Минутой позже Затко вошел в пещеру, прищуренно огляделся кругом, обнял Мак-Грегора.
— Ну, как ты? — сказал Затко. — Я знаю, ты виделся в Париже с Тахой.
Извинившись перед кази, Мак-Грегор стал рассказывать о Тахе, и Затко слушал терпеливо (сегодня он изображал терпеливого). И только когда Мак-Грегор упомянул про Дубаса, Затко не удержался и воскликнул:
— Значит, это правда. Сын ильхана тоже там!
Мак-Грегор рассказал, как Дубас показывал ему удостоверение.
— Вот видишь, кази, — сказал Затко. — Уже и документы фабрикуют… Говорил ты ему, что нас гоняют, как зайцев, в наших родных горах?
— Да, говорил. Но незачем сгущать краски. Приступим к беседе с французом, — сказал кази и велел одному из часовых сходить за Шраммом.
— Погоди минуту, — удержал Мак-Грегор часового. — Должен заранее предупредить тебя, кази, что этот француз оценивает все с военной точки зрения. Причем он разочарован тем, что уже увидел.
— Как же нам, по-твоему, вести себя с ним? — спросил кази.
— Думаю, что он к тебе прислушается, — сказал Мак-Грегор. — Но пусть вдобавок Затко подействует на него чем-нибудь эффектным.
— Это еще зачем? — вознегодовал Затко. — Перед французом из кожи лезть?
Кази вопросительно глянул на молчавшего Али.
— Мне этот француз не нравится, — сказал Али.
— А что ты скажешь? — спросил кази Мак-Грегора.
— Скажу, что из-за этого француза я из Парижа сюда ехал.
— Хорошо, — произнес кази, берясь рукой за обвязанное горло, закутанное сверху шерстяным шарфом. Видно было, что ему больно говорить. — Мы сделаем, что можем. — И послал часового за Шраммом.
Шрамм уже очистил высокие шнурованные башмаки от грязи и навоза. Хотя он не стал отдавать честь, но приветственно выпрямился, щупая курдов настороженным взглядом. На французском языке представив Шрамма, Мак-Грегор сказал ему, что кази и Али говорят по-французски.
— Я привез письма, кази, — сказал Шрамм и подал два конверта.
Кази быстро прочел, отложил в сторону.
— Вы хотите, чтобы я объяснил положение наших дел, мосье? — сказал кази. — Или вопросы хотите задавать?
— Я хочу лишь знать, какой властью вы располагаете и каков ближайший план ваших действий, — энергично приступил Шрамм к делу.
Кази подумал, прежде чем ответить.
— У вас один способ узнать, какой властью мы располагаем. Спросите любого курда, пусть скажет, кто, по его мнению, действительно представляет народ.
— Этого я сделать не могу, — сказал Шрамм. — Я не настолько владею вашим языком.
— Но в таком случае вы мало что сможете о нас узнать, — сказал кази.
— Пожалуй, что так, — невозмутимо согласился Шрамм. — Но меня фактически больше интересуют ваши теперешние планы.
Кази слегка развел руками.
— Это так сразу не скажешь, — произнес он. Последовали новые быстрые вопросы, новые осторожные ответы. Затко дернул Мак-Грегора за рукав, спросил, о чем идет у кази с французом разговор.