Горячая любовь снеговика
Шрифт:
Олег улыбнулся.
– Вилка, ты же знаешь нашу систему! Ну кто согласится повысить в должности мента, у которого поковырялись в мозгах? Меня постараются комиссовать по здоровью. Поэтому ни о каком бюллетене и речи быть не может. Я лягу в пятницу в частную клинику, причем не под своей фамилией, а в субботу мне сделают операцию. Врачи клянутся, что спустя неделю я смогу приступить к работе.
– Но как ты объяснишь на службе свое отсутствие?
– Вот! В самую точку! В общем, я придумал план. Я ведь сижу в отдельной комнате.
– Понятно.
– Специально разгреб все дела.
– Просто отлично.
– Петр Степанович сейчас занят оформлением пенсии, и ему ни до чего дела нет, он даже совещания по средам отменил.
– Понятно.
– Главный наш сплетник Федя Борисов в отпуске.
– Совсем здорово.
– Костя Гаврилов уехал на конференцию в Германию. Вернется через две недели.
– Послушай, – возмутилась я, – но почему послали не тебя, а его?
– Поездка за свой счет, – пояснил Олег, – из наших один Гаврилов согласился. Короче, момент самый удачный, чтобы тихо свалить. Думаю, Рома Плотников меня прикроет, в случае чего скажет: «Олег уехал в архив, в библиотеку, изучать место преступления, встречается со своим информатором…» Впрочем, интересоваться мной сейчас некому, настолько исключительно сложились обстоятельства. И тут, как назло, дело Виолы Таракановой. Я не могу его завалить! Только не перед повышением! Понимаешь?
– Да, – кивнула я.
– Мне нужно заниматься поиском убийцы, значит, операция откладывается. Но если не удалить гематому, последствия будут непредсказуемыми.
– Пусть Роман без тебя поработает.
Куприн потер рукой лоб.
– Ты же его знаешь! Плотников хорошая охотничья собака, неутомимый и очень обязательный сотрудник, но он способен только исполнять приказы. У Ромы нет амбиций и карьерных желаний, он может сутками сидеть в засаде или месяц изучать квитанции из химчистки, но это все. А я после операции буду в наркозе и неадеквате сутки, а потом еще неделя уйдет на реабилитацию.
– И при чем тут я?
Олег осторожно потрогал свой затылок.
– Болит, зараза! Ты меня заменишь.
– Я? Тебя?
– Именно так. Больше мне некому довериться, только Роме и тебе. Всего-то неделю! А потом я вернусь и продолжу расследование.
Я растерянно посмотрела на бывшего мужа.
– И как ты себе это представляешь? Я прихожу в твой кабинет и говорю: «Здравствуйте, не верьте своим глазам, вы видите Куприна»?
Майор начал гонять по столу крошки хлеба.
– Нет, конечно. Ты будешь искать убийцу Таракановой, Рома меня прикроет и предоставит тебе всю информацию. Он будет в твоем распоряжении и исполнит любые приказы.
– Но ведь Женя признался! – вдруг осенило меня. – О каком расследовании идет речь?
Куприн откинулся на стуле.
– Все не так просто. Да, Растова взяли дома в тот момент, когда он паковал сумку. В бачке с грязным бельем обнаружили его рубашку, всю в крови Ольги. Кстати, давай называть жертву этим именем, я просто не могу произносить «Виола»… Под ногтями у Евгения нашли кожные частицы убитой, на палке, которой он ее колошматил, исключительно его отпечатки пальцев. Вдобавок на тумбочке лежал его же паспорт. И Растов сразу признался, не сопротивлялся, не выкручивался. Едва увидел наших людей, тут же заплакал и сообщил:
– Ребята, я не хотел! Напился вусмерть, не помню, как у незнакомой бабы очутился. Проснулся в кровати, думаю: «Жека, блин, ты где?» Поворачиваю голову… Жесть! Простыня, подушки, одеяло в крови, сам весь перемазан, в руке палка, а около кровати труп. Сразу понял, что стряслось: я, когда выпью, злой становлюсь. Небось приехал, а баба выпендриваться начала. Ну и вломил ей. Очень я испугался и убежал. Было начало шестого, народ еще спал, меня никто не видел. Я вообще ничего не помню! Я не хотел! Мне было жуть как плохо! Наверное, в ресторане наливали паленую водку. Никогда таким похмельем не мучился».
Глава 8
– А как Растов оставил свой паспорт на тумбочке? – задала я следующий вопрос. – Он что, демонстрировал его Ольге?
Куприн пожал плечами.
– Неизвестно. Документ он всегда носит при себе, в борсетке. Почему паспорт оказался на ночном столике, ему неведомо.
– Где Женя нашел орудие убийства?
– Палка с железным крючком служила для раздвигания занавесок, Ольга держала ее в углу, около подоконника.
Во мне проснулся азарт спаниеля, который услышал утиное кряканье.
– Скажи, когда вы приехали, шторы были закрыты?
Олег нагнулся, открыл портфель, вытащил несколько фотографий и ответил.
– Да, Ольга тщательно задернула гардины.
– А на палке обнаружили лишь отпечатки пальцев Жени? Других не было?
– Нет.
– Понимаешь? – воскликнула я.
Куприн кивнул.
– Остается удивляться, почему я сам не обратил внимания на столь очевидную вещь. Ну конечно: Растов был мертвецки пьян, Ольга не стала бы просить его заняться шторами, она сама взяла палку.
– Ну! И где следы ее рук? – торжествующе воскликнула я. – Их там должно быть море.
Олег снова потрогал затылок.
– Значит, преступник убил Ольгу, потом тщательно протер палку и всунул ее в руку спящего Растова.
– Ты хочешь сказать, что жертву лишили жизни в присутствии Женьки? Его подставили?
Майор спрятал фотографии.
– Я не подумал про деревяшку с крючком, и Плотников тоже нестыковку не заметил. Но вот отдать записи твоего автоответчика в лабораторию я допер. И выяснилась интересная деталь. Ольга произнесла всего пару слов и несколько раз «ма-ма-ма». Очевидно, она, как многие люди, в момент надвигающейся опасности вспомнила о матери. Специалист сумел выделить фон. На записи есть некий шум, и сначала мне показалось, что это технический брак, помехи. Но после чистки на компьютере стало очевидно: женщина говорит, а параллельно идет «хрр-фрр-уфф-хрр-фрр-уфф!». Это храп, причем мужской!
Я схватила бокал и залпом выпила совершенно остывший латтэ.
– Нам удалось установить, что ее смерть наступила около пяти утра, – повторил Олег, – но травмы, увечья, несовместимые с жизнью, были нанесены жертве раньше. Понимаешь? Судя по анализу крови Растова (его сделали после ареста), в организме парня было очень много алкоголя. Он много выпил на вашем празднике?
– Я же не следила за ним. Вроде Женя казался относительно трезвым, а потом гляжу – лежит лицом в салате.
– И во сколько ты его привезла к Ольге?