Горячее лето
Шрифт:
— Слушаю вас, Григорий Петрович, — сказала она и зарделась.
Вербин обернулся и слегка выпрямился. Татьяна стояла у двери и задумчиво глядела вдаль. В это мгновение Алексей, может быть, впервые пристально рассмотрел ее стройную фигуру, строгое, умное лицо с большими голубыми глазами.
"Недаром ее считают в цехе гордой и неприступной, — подумал Вербин. — Так можно и в девках засидеться".
— Проходи, проходи, Татьяна Ивановна, — словно обрел дар речи, начал Григорий Петрович. — Присаживайся. Как настроение?
— Григорий Петрович, завтра
— Татьяна Ивановна, дорогая, я же ничего еще не сказал! — И Вербин слегка подмигнул Алексею, как бы желая возбудить его внимание и втянуть в разговор.
— Да все ясно. На работу надо приходить, так ведь?
— Ты права, надо выходить, — сказал Вербин. — Ну что зимой людям два дня подряд в выходной делать? Ну, другое дело летом. Зимой можно и без двух выходных обойтись. Ну, стоит ли тебя, Татьяна Ивановна, агитировать? В цехе двадцать процентов рабочих болеют. Но дело не только в гриппе. Сегодня к вечеру металл подвезут. Ну ты же у меня…
— Григорий Петрович, — перебила его Татьяна, — я уже сегодня утром, когда на завод пришла, все поняла.
— Может, даже не на полный день. И не всю смену. Хотя бы половину людей.
— А ведь многие уже свой план на выходные наметили. Девушкам на свидание нужно. Так они и замуж не выйдут.
— Свидания пусть перенесут. Раньше-то один выходной был, и девушки с парнями встречались. И женились.
— Да и у нас выходных не густо. То субботник, то в колхоз, то в городе чистоту наводим.
— Говоришь, чистоту в городе наводим. А ведь, Татьяна Ивановна, это наш город, мы тут живем. Приятно, когда на улицах чисто, все в цветах и зелени, не встретишь хулиганов. Ты знаешь, я как-то был в нашем городе с инженером-одесситом, приезжал он к нам по рекламаций. Закурил, значит, он, смял папиросную пачку, хотел было выбросить, огляделся вокруг и положил ее в карман.
— Конечно, приятно, когда везде порядок, — согласилась Татьяна.
— Ну как там Олейник-младший?
— По шестьдесят шкивов обтачивает. За двух токарей справляется. Помогло новое зажимное приспособление.
— Молодец! Только бы не попал под влияние отчима.
Алексей сидел молча, потупившись, розглядывая какие-то записи.
— Ну, хорошо, поговори со своими. Они за тобой в огонь и воду пойдут.
— Да ладно уж, поговорю, — вздыхает Татьяна и выходит.
Начальник цеха потянулся к селектору, но тут же передумал. Ваял трубку, набрал номер:
— Кузнечный. Ты, Болотников? Ну, что за заготовки прислали? Нельзя же так! Даю команду: больше таких не принимать! Отправляй в металлолом… Ну, переправляйте, это уже не мое дело… Половину приму. Последний раз. Не хочу я стоять перед Павлом Марковичем рядом с тобой и объясняться. Ну, когда ты дашь возможность создать внутренние заделы хотя бы на два дня вперед? Ну, ладно, действуйте. А может, все-таки еще найдете приличные заготовки?.. Я за дневную смену собрал тридцать восемь редукторов, а мне надо в четыре раза больше!
Кладет трубку и включает селектор.
— Доценко, докладывайте!.. Что? Погнут вал 1708? Какой еще подшипник?
— Валя, соедини со старшим механиком.
— Харченко! У тебя подшипник для 1708 есть? Нет! А почему нет? Разбейся в доску, а достань. Через час позвонишь!
Переключает селектор.
— Это ты? Почему фрезы не точатся? Кто виноват? Почему не доложил? 1722-й стоит? Обломался щит? Когда? Только что? На гидравлике двигатель горит? Да он и вчера у тебя горел. Поработаешь в субботу. Чего? Метчиков? Не знаешь, где брать? Слушай, надоело мне быть снабженцем, у меня других дел много!..
А Вербин говорил уже с другим:
— А сами сообразить не могли?! Ждали распоряжения! На заводе я был. Ну, конечно, на заводе, не на курорте же я отдыхал!
Снова берется за телефон…
Потом отключает селектор.
— Григорий Петрович, — обращается Алексей к начальнику цеха, как только тот положил трубку. — Может, пойдете и отдохнете? Я слышал все ваши команды и проконтролирую. Дайте время на их выполнение.
— Нет, пока не могу. Нагородят там, бог знает чего.
— Тогда, может, посмотрите мой проект расположения станков? Я набросал, сделал расчеты. Вот если здесь разместить автоматы… Ведь ставили и ставили станки, а теперь даже простая цепочка отсутствует. Да и тесно.
— Станки — не пешки на шахматной доске.
— А вы посмотрите.
— Только не сегодня!
— А когда?
— Разве сейчас до этого? План трещит. Некогда этим заниматься! Не время! Не время!..
— Почему вы никогда не можете выслушать меня?
— Я все могу!
— Да вы, пожалуй, знаете о каждом винтике в цехе, даете указание вплоть до Полины Афанасьевны! — вырвалось у Алексея. — А своему заместителю полчаса не можете уделить?
"Да не только мне. К станку Тараса ни разу не подошел".
— Я знаю, что важнее на данном этапе. Я и так ложусь в час ночи. А просыпаюсь в шесть утра с мыслью, как я буду давать агрегаты и узлы на сборочный. И голова кругом идет. А ты, Алексей Иванович, со своей расстановкой станков.
— Что же, мне к главному инженеру идти?.. Или к директору?..
— У них только и забот, что тебя слушать. Главный "Сибиряком" занимается. Директор месяц по командировкам мотается. На днях в Москву поедет. Так что месяца через три примет! Если примет!..
— Надеюсь, раньше примет!
Алексей собрал свои чертежи и вышел из кабинета.
"Надо идти к директору. Павел Маркович найдет время выслушать".
Ирина в последнее время стала замечать в Полине перемену. Раньше приходила на работу молчаливой, угрюмой, сейчас наоборот — оживленной, разговорчивой, приветливой. Но у Ирины самой полно хлопот, поэтому ни о чем ее не расспрашивала. Ей даже в голову не приходило поделиться с Полиной своими радостями, своими бедами. А как иногда хочется с кем-то отвести душу, выговориться! Но никого близкого у Ирины не было.