Горячее лето
Шрифт:
"Такой Татьяну я, пожалуй, видел в поезде. Открытой. Душевной. Да, трудно ее понять".
Алексей поднялся на второй этаж в раздевалку, переоделся, потом зашел в красный уголок и взял, "Комсомольскую правду".
— Что сегодня пишут? — развернул газету.
Внимание его привлекли короткие корреспонденции с промышленных предприятий страны.
"Началось! — про себя воскликнул Алексей. — Все об эффективности, о качестве. А мы только о плане говорим".
Он спустился на
— Вот посмотрите, что здесь пишут. Комсомольцы пошли в наступление за качество.
— Мы тоже кое-что делаем, — проговорила Татьяна, взяла у него газету. — Конечно, делаем еще мало. Мало!
— А вы знаете, наши ребята собираются на БАМ, — вмешалась Полина.
— На БАМ? А кто? — спросила Татьяна.
— Игорь Цмокаленко, Тарас Олейник.
— И Тарас? — удивилась Татьяна. — Кто тебе сказал?
— Федор Музыка.
— Это же предательство! В такое время уходить из цеха.
— Татьяна Ивановна, они же едут на передний край комсомольской стройки.
— Алексей Иванович, мы же только собираемся приступить к реконструкции цеха, надо осваивать новые детали для "Сибиряка".
— У нас свои заботы. А партия, комсомол зовут молодежь на БАМ.
Замолчали.
"Неужели многие уедут на БАМ? — забеспокоился Алексей. — Но ничего не поделаешь. Со всей страны туда молодежь едет. По велению сердца едут".
— А от Найденовой ничего не слышно? — прервала молчание Татьяна.
"Почему она спрашивает о Жанне? — встрепенулся Алексей. — Резцы ей надо или тут есть какой-нибудь умысел?"
— Что-то задерживается.
"Если Жанна не привезет из Харькова резцов, тогда Вербин отыграется на мне, — заволновался Алексей. — Должна привезти. Сама напросилась в командировку. В снабжении тракторного завода работает ее дядя".
Татьяна вернула Алексею газету, и он пошел в первый пролет цеха. Первый, кого он увидел за станком, был Федор.
— На моем станке напарник, наверное, кадриль танцевал, — сказал, когда Алексей подошел к нему.
— А ты что, на вторую смену перешел?
— Начальник цеха перевел. Говорит, временно. Ну и напарника мне подсунули!
— Но ты, кажется, дружил с Леонидом?
— Дружбы у нас никогда не было. Просто в одной смене работали. Вот теперь надо настраивать. — Он выпрямился во весь рост, посмотрел на Алексея и неожиданно спросил: — Вы не знаете, настанет ли такое время, когда у каждого рабочего будет свой отдельный станок? Придешь в цех, а он ждет тебя, миленький. Смахнешь с него пыль и…
— Не знаю, будет ли на каждого станок, но напарников таких не будет. За это я ручаюсь!
— Алексей Иванович, говорят, скоро легковые машины будут продавать в рассрочку. Это правда? Вроде слухи достоверные.
— Нашел о чем мечтать!..
— Тогда скажите, когда я на нее заработаю? К старости?
— Ты хочешь и дом построить и машину купить.
— Автомобиль разве роскошь? Автомобиль — предмет первой необходимости.
— Ты уж дом построй, а потом о машине мечтай.
— А я всю жизнь мечтаю. С мечтой веселей жить.
Зажав мелочь в кулак, Олейник-старший берет поднос и ищет взглядом свободное место. Многие столики не убраны — громоздятся стаканы, тарелки.
Замечает Тараса одного за столиком у окна и, лавируя между обедающими, направляется к нему.
— Приятного аппетита, сын! Свободно?
— Спасибо. Садитесь. Только здесь посуда не убрана.
Отчим садится, сдвигая пустые тарелки в сторону.
Ставит тарелку со вторым и компотом. Первого не взял.
Поддевая вилкой жилистый кусочек мяса, жует и пытается проглотить.
— Хоть бы соленый огурец или помидор положили.
— Засуха была.
— При чем тут засуха? Хозяйствовать не можем! У частника выросло.
— Что, на частника засуха не действует?
Отчим молчит. Молчит и Тарас.
"Несмотря на такую засуху, — размышляет Тарас, — хлеб есть и к хлебу: мясо, молоко и масло. А это, наверное, не так просто такую большую страну накормить. А ему, видите ли, огурчиков не подали".
— Может, сын, зайдешь домой, поговорим?
— О чем?
— Слышал, на БАМ собираешься?
— Да.
— Очередную глупость, сын, делаешь, — не отрывая глаз от тарелки, сказал отчим. — Конечно, билет бесплатный дадут. Дорожка туда открыта.
— Не одобряете, значит?
— А что ж тут одобрять? Хорошенько подумай. Семь раз отмеряй, а один отрежь.
— Уже обдумал.
— Советчики-то у тебя неважные.
Отчим смахнул крошки со стола в руку и положил в карман. Крякнул и удалился. Поднялся и Тарас. В цехе он встретился с быстро шагавшим навстречу Леонидом.
— Слушай, изобретатель, нормы будут пересматриваться. Ты что, сдурел — до двухсот процентов выгонять! За свое изобретение получил полсотни, а нормы срежут у всех. Тебе-то теперь все равно, ты уже БАМом дышишь, о нас подумай.
— Почему у всех пересматривать? Кто тебе такое сказал?
— Добрые люди сказали. От Ирины Владимировны слышал, — соврал Леонид. — Завтра она придет тебя хронометрировать, то ты смотри. На сто пять процентов — и хватит. А то ты на весь кпд гонишь!