Горячее лето
Шрифт:
Алексей, наконец, собрался с силами, встал, опустил глаза и стоял молча. Сердце у Татьяны оборвалось. Таким, она его еще не видела.
"Что-то случилось? Но что? Раздумал идти в загс? И теперь… Нет! Нет!.. Ну, что он молчит? Чего позвал? Если только это, то не жить мне. Так и скажу. И не только скажу, сделаю. Зачем тогда жить?!"
Лицо Татьяны вспыхнуло, к груди прижала крепко сжатые кулачки. И только сейчас Алексей заметил, что Татьяна одета в самое лучшее ее голубое платье. "Зачем все это?!" Ах, как нелегко начать разговор.
—
— Что наделали? — Татьяна смотрела на него удивленно и как-то странно.
— Наша любовь… — словно издалека прозвучал его голос.
— Ты… ты это что-о, Алеша?
Он молчал.
— Что же все-таки случилось? — Она бережно взяла его руку.
— Свадьбы не будет, Таня! — как-то отрешенно промолвил он.
Татьяна побледнела, но сразу же взяла себя в руки.
— Ну и ладно, без свадьбы обойдемся. Стоит из-за этого так расстраиваться. Ты говорил с моим отцом? Мы ведь любим друг друга — это главное. А свадьба…
— Любим? — Алексей снова опустил глаза. — Ты мне сестрой доводишься… Родной…
— Как?!
— Родная, как и все сестры…
— Родная? Не пойму! Да говори ты яснее! Мои родители нашлись? Мои?..
— Что тут говорить, Танюша. Ты моя родная сестра. Так оказалось. По отцу.
— Откуда у тебя все это?.. Откуда ты взял?!
— Откуда? Иван Иванович Стрижов — твой и мои отец. Да, да, ты не удивляйся. Сейчас мне мать все рассказала. Выходит, ты сестра… А мы…
Он замолчал.
— Стрижов — твой отец?! А я испугалась, думала, мои настоящие родители отыскались. И ты… Будет свадьба, Алеша! — повеселела Татьяна. — Будет!..
— Как будет? С родной сестрой?.. Ты думаешь, что говоришь?! Все рухнуло!..
— Я ведь приемная у них, Алеша. Правда, об этом я совсем недавно узнала. Вернее, подслушала. Да, да, подслушала. Они и не догадываются, что я знаю.
— Это правда?!
— Такое не придумаешь.
— А я чуть с ума не сошел, пока тебя ждал… Сколько передумал!..
— Приемная я Стрижовым. Это точно. Меня и до этого часто брали сомнения. Как в тумане помню, я была с какими-то слепцами, дорогу им показывала. Потом они меня побили и исчезли. Меня куда-то привезли. И я бросилась на шею к Октябрине Никитичне со словами: "Мамочка, я тебя нашла!" Так я и стала их дочерью. Я часто спрашивала Октябрину Никитичну: "А почему вы раньше мне валенок и пальтишко не покупали, когда я со слепцами была? Мне было очень холодно тогда". А Октябрина Никитична отвечала, что они с папой были студенты и денег у них не было. Тогда я верила, а потом уже, когда повзрослела, стала сомневаться. Когда меня взяли, Стрижов уже работал мастером на заводе. А Октябрина Никитична вообще студенткой не была. Она окончила десять классов и художественную школу одновременно. А совсем недавно я услышала их разговор, и глаза совсем открылись.
— Он обманул мою мать. Уехал на заработки. А потом дружок прислал письмо, мол, утонул Иван Иванович. Утопленник из Иртыша!.. У тебя бабушка есть? Отцова мать?
— Есть. В Кунцеве.
— Ефросинья?
— Да.
— Хотел бы я посмотреть ей в глаза. Ведь мы долгое время переписывались. Я даже собирался как-то ее навестить. В письмах она оплакивала сына. Отец никогда ни одной копейки даже через бабушку не прислал.
— А сейчас он знает, что ты его сын?
— Узнал. Он с мамой случайно на республиканском совещании встретился.
— Знает и молчит?!
"Так вот почему Стрижов так ждал назначения на Подольский завод!" — вспомнила Татьяна.
— Ты, Алеша, строго его не суди. Ну, споткнулся человек…
— Споткнулся? Не суди? Нет, таких судить надо!..
Последнее время Татьяна чувствовала какое-то беспокойство, которое все росло, хотя она старалась его не замечать.
— Стрижов тоже в жизни мало видел счастья. Октябрина Никитична не была ему настоящим другом. Он лучше ее, лучше.
— Лучше? Бросил мать с ребенком! Копейки не выслал! Да разве только это? Тут Козин мне устраивал. Сегодня узнал от Найдорфа, что мои чертежи он передал только после парткома.
— Почему?
— Чтобы скорее спихнуть новую машину, не возиться с ней.
— Алеша, родной мой, за это Иван Иванович будет наказан. Собственно, он уже наказан. Подольский механический завод ему не светит. А как он хотел туда директором!
— Что посеешь, то и пожнешь! Ты, я вижу, сожалеешь?
Она крепко пожала ему руку и пытливо посмотрела в глаза. Хотелось успокоить его…
— А с чем он завтра из обкома приедет?
— Его на бюро обкома вызывают?
— А ты разве не слышал? Директора, Слесарева и его. На обком приглашен и министр. Секретарь горкома Костенко.
— Откуда ты все это знаешь?
— Октябрина Никитична мне рассказала. Стрижову друг-приятель из министерства звонил. На заводе намечается большая перестановка кадров. Отец вроде пойдет заместителем директора по производству.
— А Поленова куда?
— На пенсию.
— Давно пора. А кто же главным?
— Слесарева пророчат.
— Слесарева?.. А что, из него будет неплохой главный. С обязанностями начальника цеха он хорошо справлялся… А Стрижов, выходит, легким испугом отделался. Ничего себе понижение — заместитель по производству.
— Хорошо, если для Ивана Ивановича этим все и кончится. Ведь вся ответственность ложится теперь на него.
— За свои поступки каждый должен отвечать в полной мере! Собственно, я его невольно спас. Ты представляешь, что было бы ему, если бы "Сибиряк" с недоделками пошел в народное хозяйство! И посыпались бы сотни рекламаций, писем.