Горячий декабрь
Шрифт:
– А вы не предполагаете возможности влияния из-за границы? – спросил граф Денгоф.
– Вы что-то знаете? Говорите! – потребовал Николай.
– В Англии я занимался одним расследованием. Буквально недавно из Лондона в Петербург прибыла большая сумма в золотых монетах. Назначение платежа – неизвестно.
– Деньги из Англии? – удивился Николай Павлович. – А Англия здесь при каких делах?
– Английский кабинет весьма расчётлив. Казначейство считает каждый пенс. Они не будут просто так посылать золото без назначения платежа и подробного отчёта.
– Что затевает английский кабинет на этот
– Этого я выяснить не успел. Меня раскрыли и арестовали.
– Почему отпустили? – с подозрением спросил Николай. – Могли ведь просто – убить.
– Нет. Людей без лица не принято убивать, – Александр Денгоф грустно улыбнулся одними губами. – В это же самое время в Петербурге были арестованы двое негоциантов, торговавших колониальными товарами. Они шпионили на английское правительство. Помните?
– Действительно, было недавно такое происшествие, – подтвердил Бенкендорф. – Пытались получить из Морского ведомства планы Кронштадтских укреплений. Но их отпустили и даже извинились. Вина не была доказана.
– Их обменяли на меня, – объяснил Денгоф.
– Что же хочет затеять Англия, по-вашему? – требовал ответа Николай. – И как это связано с болезнью императора?
– Мне предстоит это выяснить. Пока ответа нет.
– Хотите сказать, что, все же, имеет место покушение на императора, и помогает в этом английский кабинет? – с глубоким сомнением спросил Адлерберг.
– Действительно, это – бредовое утверждение, – высказался Николай. – Александр в прекрасных отношениях с Лондоном. В войне Англия щедро помогала деньгами и оружием. А после погасила часть российских долгов перед кредиторами.
– Вы же помните внезапную кончину вашего отца, императора Павла Петровича, – произнёс глухо Денгоф. – Англия тогда, бесспорно, приложила к этому своё золото.
У Николая Павловича напряглись скулы. Глаза потемнели от гнева.
– Ничего не доказано, – твёрдо возразил Бенкендорф. – Врачи констатировали апоплексический удар.
– Да, бросьте! – зло махнул рукой Николай. – Давно всем известна истинная причина. Отца убили. – Он отвернулся к окну. – Англия? Вот, с Англией, действительно, ничего не доказано. Англия, подобна скользкой гадюке: не поймать, не удержать, а жало – смертельное. И кусает всегда подло.
– Возможно, в этот раз Лондон просто прислала деньги для торгов. Мало ли что понадобилось: лес, пенька, хлеб… ещё какой-нибудь другой товар, – несмело предположил Бенкендорф.
– Оставим на время всякие домыслы, господа, – решительно сказал Николай. – Что толку в наших догадках, когда нет никаких доказательств. Будем молиться за здоровье императора. Молитва сейчас – важнее всего.
– Надо известить цесаревича Константина Павловича и попросить его немедленно приехать из Варшавы, – предложил Бенкендорф. – В случае сильной болезни императора или, не дай Бог, кончины, он должен быть здесь. Он наследует корону.
– Согласен с вами, – Николай уверенно кивнул. – Константин нужен в Петербурге. Вы сможете ему написать?
– Конечно! – Бенкендорф решительно подошёл обратно к бюро.
– Простите меня, господа. Мне надо увидеть жену и детей. – Великий князь стремительно вышел.
– Ваше известие ввергла нас в смятение, – с неудовольствием признался Бенкендорф Денгофу. – Даже не представляю, где искать концы, на кого подумать… Окружение царя? Не может быть. Англия? Зачем? Что-то не сходится.
– Много ли в Петербурге тайных обществ? – вдруг спросил граф Денгоф.
Бенкендорф даже не сразу понял его вопроса. К чему он? Но, подумав, ответил:
– Как у собаки блох. В какой кабак не загляни – везде тайные общества заседают. Что не офицерская квартира – так, или артель, или тайное собрание. Всякий нынче мнит из себя спасителя и благодетеля России. Наполеонов – как грибов после дождя.
– Что же они предпринимают?
– Предпринимают? – усмехнулся Адлерберг. – Что они могут предпринимать? Шепчутся, манифестики строчат, потом напьются – и орут всякие непристойности. Нередко дерутся на дуэлях по поводу расхождения во взглядах.
– Я не думаю, что тайные общества таят в себе большую угрозу, – высказал своё мнение Бенкендорф. – Кого не возьми из офицеров или чиновников – обязательно масон. Вы же тоже, Владимир Фёдорович, состоите?
– Было дело, вступил, – нехотя согласился полковник. – Завлекли благостными разговорами о тайнах мироздания, о свободах, о человеколюбии… Сейчас все это чушью кажется.
– Не могли бы вы мне рассказать вкратце о восстании в Семёновском полку. Я в то время был в Америке. Слышал скудные новости, да все урывками, – попросил граф Денгоф.
– Семёновский полк? – удивился Бенкендорф. – Какая связь?
– Слышал, все началось именно с запрета офицерской артели.
– Действительно, – согласился Бенкендорф. – Как-то я не задумывался о сем факте. Да, именно с запрета офицерской артели. Но восстали нижние чины. Паскудное дело, отвратительное, – недовольно покачал головой генерал. – Лучший лейб-гвардейский полк, созданный ещё Петром Великим, – и бунт…. Вы присаживайтесь, – предложил он гостю кресло напротив. – Пять лет уж минуло, но, знаете, осадок до сих пор остался. Я помню семёновцев в Бородинском деле. Они незыблемой стеной стояли за батареей генерала Раевского – в самом горячем, самом опасном месте сражения. Побило многих тогда. Вы же не представляете, что это такое – стоять плечом к плечу и смотреть, как в тебя бьёт артиллерия, как жутко рокочут ядра, пролетая в вершке над тобой, как с треском лопаются гранаты, как сбивает с ног тех, кто стоит рядом с тобой. Головы отсекает, разрывает на части.… Стоять и каждую секунду ждать смерти….
– Простите, действительно, не представляю, и даже не очень понимаю, – признался Денгоф, поёжившись. – А разве нельзя прилечь или рассредоточиться.
– Нельзя. Надо стоять и не пригибаться. Впереди все поле в пороховом дыму. В любой момент могут вынырнуть кирасиры или уланы. Если не держать строй – наскочат и перерубят всех, – объяснил Адлерберг.
– Видели бы вы атаку Семёновского при Кульме! Вандам захватил нашу артиллерию и перекрыл дорогу. Сзади по пятам русскую армию преследовали основные войска Наполеона. Мы окружены! Грозил полный разгром! Позорная капитуляция! И в этот самый страшный момент Семёновский полк кидается в штыковую и опрокидывает французов, при этом несёт огромные потери, но вырывает победу. Да не просто – победу, они спасают всю армию, спасают честь России.