Горячий декабрь
Шрифт:
– Я уже несколько раз слышал о «Русских вечерах», но не могу взять в толк: что это такое?
– Все просто, – усмехнулся Якубович: – Пьём исключительно водку; закусываем квашеной капусткой и солёными огурчиками. Музыканты – только балалаечники. Говорим, соответственно, на русском языке. Кто замурлыкал парле Франсе – с того штраф. Но это все – не главное. Я вас познакомлю с удивительными людьми. Вы не пожалеете. Вы обязательно найдёте единомышленников. Вот, полковник Булатов не даст соврать. – Он дружески хлопнул по плечу товарища.
– Конечно. Приходите, – подтвердил полковник, но без всякого
– Непременно буду, – заверил офицеров граф. – Правда, я только приехал, и толком ничего не знаю. Постараюсь быстренько разобраться с делами и – обязательно посещу ваш вечер.
– Договорились! – обрадовался капитан Якубович. Кликнул извозчика, но вновь обернулся и предложил: – А не желаете с нами в ресторацию, прямо сейчас? Мы тут в «Медведь» собрались. Отменный ресторанчик! Утром подают чудесные кулебяки с рыбой. И водка весьма приличная: не смердит.
– Нет, господа, спасибо… Дела.
– Жаль! Жаль! Но вот ещё что! – вспомнил неугомонный капитан. – Завтра великий вечер балета. Вам непременно нужно посетить Императорский театр. Танцует Истомина. Вы слышали о нашей русской Терпсихоре? Она воистину – неземная! Божественная!
– Признаться, нет, не слышал, – смущённо улыбнулся граф.
– Ах, как так? – ужаснулся Якубович и воззвал к полковнику Булатову: – Представляете, наш друг не слышал об Истоминой.
– Ну, полноте вам, – махнул рукой Булатов. – Истомина хороша, соглашусь, но там ещё будет танцевать Екатерина Телешева. Вот на кого я бы обратил внимание!
– Хорошо, не буду с вами спорить! – согласился Якубович. – Один раз я уже поспорил об Истоминой – пришлось стреляться. Прощайте! – кинул он напоследок графу.
Полковник Булатов, усевшись в коляску, попрощался с графом особым масонским знаком. Тот ответил. Коляска с весёлыми офицерами укатила.
Из кондитерской выбежал пожилой официант с седыми пышными баками, растерянно поглядел вслед коляске:
– Вот же-с! – всплеснул он руками. – Господа офицеры забыли за вино уплатить-с.
– Они не нарочно, – попытался успокоить его граф.
– Конечно-с, – плаксиво произнёс официант. – Только уже пятый раз забывают-с. Не нарочно-с.
– Не стоит переживать. Вот, возьмите, – он откинул полу плаща, вынул из кармана сюртука кожаный кошель. – Прусские талеры берете?
– Берём-с, – обрадовался официант. – Премного-с благодарен.
Старик долго кланялся, расплывшись в любезной улыбке, а граф не спеша зашагал по Невскому, в направлении Фонтанки, уверенно цокая подбитыми каблуками по серой булыжной мостовой. Он перешёл через Екатерининский канал по каменному мосту с ажурной чугунной оградой; миновал Гостиный двор с его вечной сутолокой; остановился перед Садовой улицей, пропуская эскадрон красногрудых конногвардейцев. Несколько раз Ваньки, проезжая мимо, предлагали подвести «не за дорого», но он отказывался. Наконец граф подошёл к Аничкову дворцу. Великолепное трёхэтажное здание выходило на Невский боковым фасадом. Парадный фасад был повернут к Фонтанке. Придворный архитектор Старов придал дворцу строгий монотонный вид: высокие окна, ложные квадратные колонны с коринфскими ордерами. Никакой лепнины. Среди каминных труб возвышался небольшой купол дворцового храма.
У парадного въезда на часах стояли гвардейцы Измайловского полка. Граф обратился к дежурному офицеру. Достал небольшой конверт и попросил передать адъютанту великого князя Николая Павловича.
Вскоре появился невысокий, плотно сбитый офицер в темно-зелёном мундире с золотыми эполетами. На крутом лбу сияла залысина, обрамлённая черными вьющимися волосами, аккуратно подстриженными. Под мясистым носом пышные усы. Такие же пышные баки спускались от висков до подбородка.
– Флигель-адъютант Его Высочества, граф Адлерберг, – представился он.
– Рад знакомству, – слегка приподнял боливар посетитель. – Граф Александр Денгоф.
Флигель-адъютант попросил гостя пройти за ним во дворец.
Полковник с графом попали через высокие стеклянные двери в просторный холл. Во дворце было натоплено и уютно. Интерьер скромный, но украшен с европейским строгим вкусом. В нишах, меж ложных колонн изумрудного цвета, застыли копии античных скульптур. Большие хрустальные люстры нависали с потолка сверкающими каскадами. По правую руку поднималась широкая парадная лестница, устланная красным ковром. Полковник Адлерберг с гостем поднялись на второй этаж мимо большого настенного зеркала. Пройдя узким боковым коридором, вошли в небольшой кабинет с простой мебелью и незатейливыми зелёными обоями.
В кабинете находились двое. За секретером у окна сидел высокий молодой человек с красивыми чертами лица, в простом военном мундире. Он читал письмо, поданное графом. В углу на диванчике расположился статный генерал средних лет. Генерал подозрительно и очень внимательно ощупал посетителя взглядом.
– Граф Александр Денгоф, господа, – объявил флигель-адъютант Адлерберг.
Молодой человек оставил письмо и встал из-за секретера. Генерал так же поднялся с дивана и подошёл ближе к гостю. Полковник Адлерберг представил графу молодого человека:
– Великий князь Николай Павлович, – после генерала: – Генерал от кавалерии Александр Христофорович Бенкендорф.
– Добрый день, – приветствовал гостя Великий князь – Вас рекомендовал генерал Чернышев. – Он показал письмо, которое только что прочёл. – С какой миссией вас прислали?
– Мне предписано быть возле вашей персоны и давать советы, – ответил гость.
– Советы? Какие советы? Зачем? – удивился генерал Бенкендорф. – И кто вы? Судя по фамилии, вы из Швеции?
– Из Курляндии, – поправил Александр Денгоф. – Ношу отцовский титул графа, но уверяю вас, семья моя небогатая.
– Вы служили при генерале Чернышеве? – попросил уточнить Николай Павлович.
– Имею честь и сейчас служить.
– Но у вас не военная выправка, – заметил полковник Адлерберг.
– Ах, простите, я – лицо гражданское. – Он кинул виноватую улыбку.
Возникла пауза.
– Прошу прощения, но вы нам толком ничего не объяснили, – пожал плечами Бенкендорф.
– Я вас вполне понимаю, – согласился гость. – У вас возникло много вопросов.
– Действительно, – согласился Николая Павлович. – Посудите сами: внезапно приносят странное письмо от генерала Чернышева, в котором он просит принять его протеже и, почему-то, следовать советам этого никому незнакомого человека, при сем – советам следовать неукоснительно. Как я должен к вам относиться?