Горящая земля
Шрифт:
Я не сомневался, что священник сказал правду, но датчане видели, что мы идем, и я считал, что теперь старая крепость получила подкрепления.
— А сколько людей в новой крепости? — спросил я.
— Они не позволяют нам приближаться к новой крепости, господин, — ответил отец Хэберт. — Но я наблюдал с холма у Хэтлея, господин, и не смог сосчитать всех людей внутри.
Он тревожно посмотрел на меня снизу вверх. Его слепой глаз был молочно-белым и изъязвленным. Он дрожал от страха, не потому, что считал нас такими же врагами, как датчане, а потому, что мы были господами. Он заставил
— Их сотни, господин. Три тысячи человек поехали на запад, но они оставили всех своих жен и детей в Бемфлеоте.
— Ты сосчитал оставшихся?
— Я пытался, господин.
— Их жены и дети здесь? — спросила Этельфлэд.
— Они живут на вытащенных на берег судах, госпожа, — ответил Хэберт.
Священник был наблюдательным человеком, и я вознаградил его серебряной монетой.
— Итак, кто командует в новой крепости? — спросил я. — Сам Хэстен?
Отец Хэберт покачал головой.
— Скади, господин.
— Скади! Она там командует?!
— Мне так сказали, господин.
— Хэстен еще не вернулся? — спросил я.
— Нет, господин, насколько мы слышали.
Хэберт рассказал, что Хэстен начал строить новую крепость, как только его флот прибыл из Кента.
— Они заставили нас рубить для них дубы и ели, господин.
— Мне нужно видеть эту новую крепость, — сказал я и дал Хэберту еще одну монету, прежде чем ударить пятками своего коня и поскакать между двумя хижинами в поле, где всходил ячмень.
Я думал о Скади, о ее жестокости, о ее отчаянной жажде стать правительницей. Она могла повелевать людьми одной только силой воли, но обладает ли она навыками, чтобы командовать ими в бою? Однако Хэстен не был дураком, он бы не оставил ее командовать, если бы сомневался в ее способностях, и я был уверен, что он дал ей достаточно воинов и умелых советчиков. Я снова ударил пятками лошадь, направляя ее на юг, между деревьями.
Мои люди следовали за мной. Я скакал безрассудно, не заботясь о том, что у датчан могут быть в лесу люди — правда, мы ни одного не видели. Я чувствовал: гарнизон Скади довольствуется тем, что остается за стенами, уверенный в своей способности отразить любую атаку.
Мы добрались до края возвышенности, где земля круто обрывалась у паутины ручьев и бухточек, перерезающих болота. За болотом лежал широкий Темез, его далекий южный берег был едва виден в туманной дымке. Четыре корабля медленно скользили по огромному пространству отражающей свет воды. Это датчане патрулировали реку в поисках добычи, выискивая любой сакский корабль, идущий вниз по течению из Лундена.
А справа я видел остров Канингу и тамошний ручей, и громадный флот на берегу Канинги. Новые укрепления были едва заметны за склоном холма, на котором стояла старая крепость.
Что там сказал отец Хэберт? Что старые укрепления охраняют всего пятьдесят человек? Я видел наконечники копий, поблескивающие у обращенных на север ворот — казалось, что копий куда больше пятидесяти, и стена, которую охраняли воины, неплохо сохранилась. Я знал, что южная стена, та, что над ручьем, рушится, но обращенные к земле укрепления поддерживали в хорошем состоянии.
— Скади видела, что мы пришли, — сказал я, — и послала подкрепления в старую крепость.
— У нее там достаточно копий, — согласился Финан.
— Поэтому нам придется захватить обе крепости, — сказал я.
— Почему не оставить эту гнить? — спросил Финан, указав на старые укрепления.
— Потому что я не хочу, чтобы тамошние ублюдки были за нашими спинами, когда мы нападем на новую крепость. Вот почему нам придется сперва убить их.
Финан ничего не ответил. Все молчали.
Войны, в которых мы сражались всю жизнь, диктовали свои правила, повелевающие строить крепости, потому что крепости выигрывают войну. Альфред защищал Уэссекс с помощью бургов, которые представляли собой не что иное, как большие, снабженные сильными гарнизонами крепости; Этельред Мерсийский строил бурги. Хэстен, насколько мы знали, пока не осмелился напасть ни на один бург, потому что понимал — его люди погибнут во рвах и под высокими стенами. Он хотел ослабить Мерсию и заморить голодом защитников бургов, прежде чем рискнуть атаковать эти укрепления.
Две крепости в Бемфлеоте не были бургами, но их укрепления были не менее грозны. Они имели стены, рвы, утыканные кольями, и, несомненно, ниже, у ручья — большой ров с водой. А за стенами находились люди, умеющие убивать, копьеносные датчане, датчане с мечами, и они ожидали нас не в одной крепости, а в двух.
— Нам придется взять обе крепости? — спросила Этельфлэд робко, нарушив тишину.
— Первую мы возьмем легко, — ответил я.
— Легко, господин? — переспросил Финан с кривой улыбкой.
— Легко и быстро, — подтвердил я с куда большей уверенностью, чем чувствовал на самом деле.
Старая крепость была грозной и большой, но я сомневался, что датчане отрядили достаточно людей, чтобы защищать каждый ярд ее укреплений. Я рассчитал, что, как только прибудут войска Этелинга Эдуарда, у меня будет достаточно сил, чтобы напасть на старую крепость в нескольких местах одновременно. Эти нападения заставят защитников растягивать свои силы, пока одна из наших атак не увенчается успехом.
То был не ахти какой план, но он сработает, хотя я боялся, что потеряю много людей. Однако у меня не было большого выбора. Я должен был совершить невозможное: взять две крепости. По правде говоря, я понятия не имел, как взять вторую, новую крепость у воды; я просто знал, что это следует сделать.
Мы поехали обратно в лагерь.
На следующее утро все стало запутанным и непонятным.
Похоже, датчане осознали угрозу, которую мы собой представляем, и решили сделать то, что должны были сделать еще вчера. Они знали, что мы стоим лагерем вокруг старого дома в Тунреслиме. К югу от лагеря я разместил в лесу множество часовых, но, конечно, некоторые умные датчане проскользнули мимо них, чтобы увидеть свежую вырубку вокруг дома. И Скади — или тот, кто давал ей советы — решила, что, если она атакует на рассвете, то ей удастся убить многих наших людей и обескуражить остальных. То была довольно умная затея, вот только слишком уж очевидная, и, чтобы приготовиться к такой атаке, я поднял всех людей посреди звездной ночи.