Господин Изобретатель. Часть I
Шрифт:
— Ну, считай, убедил ты меня, — будем завод ставить, — только где?
— Там где есть рабочие руки, железная дорога, река и город не далеко и не близко — может вниз или вверх по Москве реке место сыщем верстах в 30 от города?
— Хорошо, приказчиков пошлю посмотреть, где лучше землю купить. Это ты правильно думаешь, что по чугунке и рекой можно строительные материалы и припасы привозить, а потом товар вывозить, — согласился со мной дед, — а завод для лекарств где?
— Да там же, но верстах в пяти и поселок от завода взрывчатки закладывать в таком же отдалении, — ответил я, — управлять легче будет, если два завода рядом, а удаление от завода взрывчатки необходимо на всякий случай, вдруг взрыв, так люди в поселке живы останутся. Поселок узкоколейной железной дорогой соединить с заводом — одна смена на завод приезжает, другая тем же паровичком уезжает. Так что я поеду в Питер людей подбирать для работы на заводе кто новую взрывчатку и лекарства знает, как делать, а ты мне обещал когда — то, что людей пошлешь учится, чтобы могли работать на новых заводах — там химики нужны, можно из вчерашних студентов, только умных, — напомнил я деду его обещание, — я в Питере поспрашиваю, может кто из химиков Академии переедет, жалованье им хорошее дадим, жилье при заводе, согласен, дед?
— Да, Сашка, ты кого хочешь, уговоришь, я — то тебя знаю, — подмигнул мне дед, — набирай людей, только немного, завода — то еще нет. Набирай таких, кто знает, какие машины нужны и как работают, смету составить и где их купить, строителей — то я сам наберу, — через полгода первый корпус и дома деревянные в поселке будут, Лавку, больницу, ясли для детей, не хуже чем у Морозова в Твери построим со временем, в кирпиче. Я своих старообрядцев на завод работать наберу, а там будем пробовать через царя веру нашу разрешить и церковь открыть.
—
[1] Эрнест Хемигуэй, американский журналист и писатель, знаковое лицо — его портрет должен был висет в 60—х годах 20 века в каждом «интеллигентном доме»
[2] Прочная тонкая, чаще гибкая трость, которой сагибы учат своих боев, как надо вести себя с белым господином «Хороший сагиб у Сами, только больно дерется стеком…»
[3] На самом деле, конечно кожа просто закопчённая, обугливание тканей — это IV степень ожага, там и при 1–2 % поверхности тела прогноз плохой, а у ГГ было до 25–30 % I–II степени,III степени — только фаланги пальцев, преимущественно — дистальные, ногтевые..
Глава 23. Вроде, все складывается как надо
На этот раз у меня в купе появился попутчик. И что бы вы думали, уставившись на мой прикид, он спросил по — английски, не будет ли против уважаемый сэр, если он составит ему в пути компанию?
Услышав, что я не против (а что же мне, гнать его, что ли, прикажете), он представился как Джордж Остин, баронет[1], второй секретарь посольства ее величества.
— Вы прекрасно говорите по — английски, сэр и внешний вид у вас как у иностранца, — удивился дипломат, — я было принял вас за морского капитана, скорее всего, норвежца или шведа.
Я представился как Александр Степанов, представитель свободной профессии (вспомнив регистрацию моей лаборатории в Управе, где нас с Генрихом записали «лицами свободной профессии» наравне с актерами и художниками, так и подмывало в ответ на его «баронет» представиться «клоун»).
— И чем же вы занимаетесь, мистер Степанов? — со всей любезностью, на которую был способен, — произнес баронет.
Вот как, уже не «сэр», а простой «мистер», подумал я и сказал:
— Я математик, — ответил я, думая, что настырный англичанин, наконец, уймется, ибо, что взять с математика и о чем с ним поговорить…
— Видимо, вы закончили математический факультет Университета? — не унимался баронет.
— Нет, — ответил я, — по образованию я юрист, математикой увлекся позже.
— Вот как, — оживился сэр Джордж, — я знал одного юриста, который стал математиком, сэра Артура Кэли.
— Насколько я знаю, Артур Кэли известен своими работами в области линейной алгебры, его называют лучшим алгебраистом современности, также он много сделал в области дифференциальных уравнений и эллиптических функций, — не ударил я лицом в грязь (помню что — то из алгебры, не забыл!), — а теорема Гамильтона — Кэли чего стоит, одной этой теоремы о квадратной матрице достаточно, чтобы войти в историю математики. Где же вы познакомились с профессором Кэли, он же не дипломат,
— Сэр Артур читал у нас лекции в Тринити — колледже[2], — ответил дипломат, — к сожалению, я не силен был в математике и не мог оценить всей тонкости рассуждений профессора Кэли.
А он непрост, этот второй секретарь, как мне показалось, он пытался поймать меня на знании математики, но это не удалось… Да и учился он в престижном заведении, где самая — самая британская знать учится, а ведь простой баронет!
— И что же привело вас в Москву, мистер Остин? — теперь уже в наступление перешел я, используя некоторую растерянность оппонента от неудавшейся провокации, — посольство ведь в столице, если ваша поездка не дипломатический секрет, конечно.
— Да что вы, какие секреты, обычный бизнес, — ответил баронет с улыбкой, — меня послали встретиться с нашим московским консулом, чтобы он помог британский, как это по — русски — стряпчий (ах, да, вы правы — поверенный в делах) разобраться с делом о нарушении патентных прав британского подданного одним московским купцом, кстати, его фамилия тоже Степанов.
— Степанов — фамилия очень распространенная, входит в пятерку самых частых русских фамилий вместе с Ивановыми, Петровыми, Сидоровыми, — пояснил я, стараясь внешне сохранить невозмутимость, — так что же натворил этот купец по отношению к подданному британской короны.
— Он получил в России патент на открытую британцем краску для ткани, — ответил сэр, — что должно вести к наказанию и компенсации ущерба.
— И как, удалось наказать купца? — поинтересовался я, сохраняя индифферентный вид, мол, так, для поддержания дорожной беседы спрашиваю.
— Нет, — разочарованно ответил Остин, — я пытался вместе с поверенным встретиться с купцом, чтобы мирно урегулировать размер ущерба, но он даже не принял нас, а русские чиновники просто издевательски смеялись нам в лицо.
— Но ведь в Петербурге, там, где находится ваше посольство, располагается Министерство финансов в котором есть Департамент промышленности и торговли, ведающий промышленными привилегиями, — удивился я, — что вам стоило утихомирить распоясавшегося купца окриком из столицы, через Министерство?
— Думаете, мы не пытались так сделать, — ответил баронет, — но в министерстве нам сказали, что привилегия выдана купцу правильно и не нарушает Законов Российской Империи, так как использует другой процесс, отличающийся от британского. Но ничего, мы подадим апелляцию и добьемся компенсации даже в большем размере, чем это можно было бы сделать при добровольном урегулировании спора. И не дай бог, этот купец будет что — то продавать в Британии и ее колониях — его товар сразу же будет конфискован для покрытия ущерба.