Господин Изобретатель. Часть I

Подшивалов Анатолий Анатольевич

Тело унесли, англичанину дали тряпку вытереться. Он, было, хотел бумажки уничтожить, но вахмистр одной рукой бумаги прижал, другой завернул шпиону руку за спину, так, что тот взвыл от боли, затем вахмистр, не отпуская завернутую руку, схватил и другую ручку англичанина и связал их позади спинки стула.

Пока вахмистр проделывал это, Агеев прочитал бумаги, дошел до подписи, сначала удивленно поднял бровь и взглянул на меня, а потом, когда прочитал все, ухмыльнулся и сложил бумаги в шпионскую папку, предварительно выпотрошив ее на предмет чего — нибудь интересного.

— Так, вахмистр, хорошо связал супостата? — дождавшись «так точно васкобродь», Агеев приказал, — а теперь аккуратно развяжи путы нашему господину изобретателю государственных

секретов и поищи его одежду, да кляп достань изо рта, видишь, Александр Павлович уж притомился с ним.

Одежда моя нашлась в шкафу, аккуратно увязанной в узел — явно Семен уже приготовил ее для себя в качестве трофея, чтобы продать скупщикам. Так что, уйти мне отсюда живым точно не пришлось бы, независимо от того, подписал бы я бумаги или не подписал, выход был один: в бочку и затем — недолгое морское путешествие. Кроме того от одежды пахло какой — то сивухой— видимо подельник шпиона облил меня самогоном, чтобы, если кто вдруг встретиться на черной лестнице, что, конечно, маловероятно для позднего вечера, то выглядело бы так, как будто дворник тащит наверх пьяного жильца.

— А вот ни револьвера в подмышечной кобуре, ни бумажника, ни часов не нашлось, о чем я и заявил Агееву, мол, отразите в протоколе. Вахмистр, покопавшись в шкафу, нашел мой бумажник, впрочем, пустой (а оставалось почти сотня, хорошо, что не все деньги взял с собой), Наган в кобуре он положил на стол Агееву, часов так и не нашлось (скорее всего, они у Семена в кармане)

Агеев отражать в протоколе ничего не стал, да и никакого протокола никто не вел, а уселся верхом на стул напротив проблевавшегося, наконец, баронета и произнес:

— майор Хопкинс, я вынужден предъявить вам обвинение в шпионаже, покушении на жизнь подданного Российской империи, а также еще и в ограблении почетного гражданина.

— Я ничего не знаю, я зашел сюда случайно, — заистерил Хопкинс/Остин, — требую пригласить консула. Я дипломат и лицо неприкосновенное!

— Сегодня же утром британский посол будет проинформирован о вашем задержании и шпионской деятельности, — сообщил ему Агеев, крутя в руках мой револьвер, который достал из кобуры (револьвер нашел вахмистр в другом месте), — и не надейтесь на дипломатическую неприкосновенность: высылка в двадцать четыре часа грозила бы вам только в том случае, если бы вы ничего здесь не натворили. А так на вас столько, что Сахалинская каторга вам обеспечена, а такие как вы больше двух лет там не живут. Я бы предложил вам, как офицеру, застрелиться, но, извините, уже не могу. Да и дипломат вы такой, как из меня балерина, уже столько дров наломали, и никакой вы, майор Хрпкинс, ни баронет и университетов не заканчивали, а выросли в Сохо и грязными делишками пробились наверх в Секретной службе, вот и думали, что Россия — дикая страна, вам все с рук сойдет….

— Или все же дать вам револьвер с одним патроном? — Агеев начал вынимать один за другим патроны из барабана, а «бывший сэр Остин», как зачарованный, следил за этими действиями.

— Ну, согласны? — сказал Агеев, оставил один патрон, взвел курок и провернул барабан так, чтобы патрон встал в боевое положение напротив ствола, — развязать вам руку?

Не дождавшись ответа шпиона, подполковник продолжил, — так я и знал, что у вас кишка тонка, господин Хопкинс, вы только с безоружными и связанными храбры… Увезите его в допросную Корпуса, я сейчас туда подъеду, — это уже обращаясь к двум другим агентам в штатском, что вошли в комнату, — да смотрите за ним хорошенько, чтобы никакой фортель не выкинул, держать его в ручных кандалах! (агент достал большие наручники, соединенные короткой внушительной цепью, и, дождавшись, пока его коллега отвязал шпиона и, взяв его за шкирку, поднял со стула, застегнул наручники на запястьях позади спины).

После того как шпиона увели и мы остались одни, Агеев достал папиросу и закурил. Я уже оделся и сидел на кровати (второй стул, мягко говоря, был не совсем чист).

— А вы хорошо держались, господин изобретатель, — усмехнулся подполковник, —

не соблазнились титулом, домиком и деньгами, не вымаливали пощаду. А по поводу романтического знакомства у Гостиного, как только шпионская шайка поняла, что рыбка не хочет брать приманку, они начали действовать. Девица давно уже связана со шпионской сетью Хопкинса, выполняет для него деликатные поручения, говорят и в постели хороша — иногда подрабатывает, скорее не из — за денег, а из любви к искусству. Впрочем, вы устали, вам выспаться надо, а уже час ночи. Я на вас смотрел из своего нового кабинета — прямо над аркой, где вы проходили со штабс — капитаном — так и подмывало сделать вам из окна ручкой. Мои люди вели вас от гостиницы и, как только поступил сигнал о том, что приманка заброшена, я собрался и поспешил за вами, благо, адрес был уже известен. Я был за стеной с двумя агентами резерва и все слышал и видел — вон отверстие — он показал куда — то, но я ничего не заметил, вахмистр и еще один агент были на крыше, два агента были на лестнице — следили, чтобы шпионам подмога не пришла, Семен, гори он в аду, просто их не заметил, они вовремя спрятались, когда он вышел из квартиры. Так что вам ничего не угрожало, все было под контролем, только химию я не предусмотрел, думал, вы сами подниметесь сюда, уснете и проснетесь связанным. Что это за снотворное было?

— Эфир — средство для ингаляционного наркоза, человек вдыхает его и отключается, — объяснил я, — известен как обезболивающее и наркотическое средство еще с конца 18 века, а получен вовсе в Средние века, наш Пирогов оперировал раненых под эфиром практически на позициях во время Восточной[7] войны.

— Сейчас вас проводят до «Астории» — тут буквально два шага, а я вас жду послезавтра в полдень в Главном штабе, только не берите с собой это, — Агеев пододвинул мне кобуру с Наганом. — Спокойной ночи!

[1] Это так, до 1898 г здесь было Губернское жандармское управление, которое затем переехало на Миллионную

[2] Средство для наркоза

[3] В Петербурге, столице империи, не было еще центральной сточной канализации, была только ливневая. Некоторые домохозяева норовили, конечно, в ливневую и отходы жизнедеятельности жильцов спустить, но это строго пресекалось. То, что вывозили ассенизаторы, сливалось на баржи с откидным дном — люком и вываливалось в Финский залив, верстах в 30–40 от города.

[4] Bloody fucking bullshit — грязное английское ругательство, табуированная лексика.

[5] То есть, «Ваше высокоблагородие» — обращение к капитанам (хотя и считавшимися обер — офицерами), и штаб — офицерам — подполковникам и полковникам.

[6] Смит энд Вессон — стандартный револьвер жандармского корпуса для унтер — офицеров, потом был заменен на несамовзводный Наган.

[7] Крымская война и оборона Севастополя. Крымской войну называли англичане, в Российской империи она была известна именно как Восточная (см. фундаментальный труд генерала от инфантерии Зайончковского в двух томах, который так и называется «Восточная война»). К сожалению, в современной Росии стало преобладать название «Крымская», будто и не было обороны монахами Соловецкого монастыря и не был отбит десант англо — французской эскадры у Петропавловска — Камчатского.

Глава 25. Испытания

С утра, как и договаривались, отправились на полигон: я, Панпушко и три унтера — его подчиненные. Мы с Панпушко уселись в пролетку, за нами ехали еще в большие телеги с тентами, каждую тащила пара битюгов[1].

Услышав, что ехать придется на Ржевский полигон, я приуныл: до вокзала, значит, потом поездом до Твери, потом по местной разболтанной дороги куда то в сторону Ржева, за день только в одну сторону доедем, а мне послезавтра надо быть в ВМА, на докладе по веществу СЦ. Не успею, отказаться что ли? Но меня успокоили: до Твери ехать не надо, Ржевский полигон — это от наименования реки и села Ржевки, в 8 верстах на северо — восток от Петербурга, вечером приедем обратно в столицу.