Господин канонир
Шрифт:
— Нет, — Габерон мотнул головой, — Разорвет обоих. Ты видел его в деле. В общем, лучше не думай об этом. И вообще ни о чем не думай. Мысли сейчас только вредят. Не помнишь, давно мы были на связи с Ринриеттой?
Тренч потер виски.
— Недавно… Или нет, давно. Не помню.
Габерон напряг собственную память, но та работала со скрипом, как механизм, чувствительные шестерни которого засыпало трухой. Потребовалось значительное усилие, чтоб вспомнить — он говорил с капитанессой немногим меньше часа назад. О Роза, жарко… Тело горит, как у тифозного больного, кажется, вот-вот и начнет плавится бронированное
— Надо… связаться с ней, — Габерон облизнул губы, но от этого стало только хуже, — Узнать, как она.
— Зачем? — безразлично спросил Тренч, — Она двумя палубами выше. Ей сейчас легче.
— Дурак ты, — без всякого выражения сказал Габерон, — Она одна. Это значит, ей тысячекратно хуже. Гомункул!
Он ожидал, что безжизненный дух «Барракуды» отзовется не сразу. Но голос гомункула прокатился по нижней палубе почти мгновенно:
— Гггг-говорит торт сто пятнадцать! Докладываю… закладываю… выкладываю… Выкладываю постановку! Заста… Поста… Обстановку. Закладываю обновку! В-в-вввремя на бортах — десять часов двадцать галлонов! Текущий морс — зюйд-зюйд-чай.
Как и прежде, этот голос был лишен эмоций, но теперь проговаривал слова на странный манер и слова эти казались беспорядочным месивом, чьи части едва стыкуются между собой — что-то подобное можно напоминать на рейде Могадора, где в воскресный день могут столпиться сотни кораблей — сейнера, пакетботы, почтовые шхуны, бриги…
— Чего это он? — Тренч даже приподнялся на своем сундуке.
— Замечательно, — восхитился Габерон, — Кажется, наш гомункул освоил тот язык, на котором общается капитанесса при помощи гелиографа!
— Д-ддобрый вечер, милые дамы! — голос гомункула несколько раз сухо треснул и вдруг перестал заикаться, — Добро пожаловать на лучшую в этих широтах небесную яхту. К вашим услугам опытная команда, превосходные стюарды и, конечно, охлажденное шампанское. Если соблаговолите взглянуть в иллюминаторы левого борта, то увидите величественные дворцы Лоррэна… Именно с Лоррэна мы начнем наш увеселительный и восхитительный круиз!
— Он… пьян? — нашел в себе силы удивиться Тренч.
— Нет, просто барахлят тонкие магические связи в голове. «Малефакс» несет такую же околесицу, когда переберет со своими парадоксами. Магические существа, чтоб их всех… Гомункул, установить связь с капитанским мостиком!
— Одну минуту, герцогиня, — важным тоном сообщил гомункул, — Связь установлена.
— Габбс? Габбс?..
Голос Алой Шельмы был слаб и сух. Услышав его, Габерон едва удержался от того, чтоб треснуть кулаком в бронированный борт канонерки. Едва ли разбитые в кровь костяшки помогут в его нынешнем положении. Наоборот, Марево уловит его отчаянье, его боль, и тысячекратно умножит ее.
— Эй, Ринни! — сказал он самым беззаботным тоном, — Ну как там дела наверху?
— Наверху… Не очень, Габбс, — она говорила, как смертельно уставший человек, едва удерживающийся от того, чтоб провалиться в сон, — Скучновато немного. Знаешь, я передумала. Мне не нужен такой корабль. Слишком много железа и… И вообще он неудобный. Я хочу обратно на «Воблу».
— Мы вернемся на «Воблу», — пообещал Габерон, — У Дядюшки Крунча еще будет возможность всыпать тебе ремня.
— Вы что-то придумали? Вы придумали, как выбраться с нижней палубы?
Габерон
— Ну, мы работаем над этим. Задачка, сама понимаешь, та еще…
— Вы не можете выбраться за борт?
— Как, Ринни? Это же чертова канонерская лодка, а не коробка из-под конфет. Даже будь у нас кирки, ломы и все прочее в этом роде, у нас ушло бы два дня на то, чтоб пробить бронекорпус.
— Там внизу инструментов? Вы искали?
Габерон поморщился.
— Искали ли мы? Да мы с Тренчем уже трижды провели инвентаризацию, которая не снилась даже самому дотошному квартмейстеру формандского флота. И стали счастливыми обладателями множества полезных вещей. Например, целой груды негодных ржавых труб, двух дюжин болтов с сорванной резьбой, куска гнилой парусины, нескольких лопнувших деревянных досок, чана с засохшим варом, сломанного гаечного ключа, двух футов бечевки, чьего-то восхитительного сапога, хоть и немного поношенного, бочки со старой рыбьей чешуей и рукояти от камбузного ножа.
— Прекрасная добыча, Габби, — вздохнула капитанесса, — Только бесполезная. Может, Тренч соорудит из этого что-то действительно стоящее?
Тренч даже головы не поднял, лишь безнадежно махнул рукой.
— Если и соорудит, это будет что-то вроде альтиметра для измерения высоты в человеческих носах или лампа, горящая невидимым светом, — Габерон заложил ногу за ногу, — Лучше всего обратить наше сокровище в ощутимые дивиденды. Вот увидишь, по возвращению в Порт-Адамс нас будут встречать как героев. В конце концов, быть может, я даже отдам тебе сапог. Во-первых, ты участвовала вместе с нами в этом дерзком нападении и, согласно пиратскому кодексу, имеешь право претендовать на свою часть добычи. А во-вторых, мне все равно не понравился его цвет.
Капитанесса негромко рассмеялась. Ее смех был еле слышен, как шелест легкого ветра в верхушках мачт.
— На какой мы высоте?
— На мостике есть альтиметр.
— Есть, но не работает. Только крутится без остановки в обе стороны. Наверно, что-то с гомункулом или…
— Мы еще высоко, — спокойно сказал Габерон, — Футов восемьсот, не меньше. У нас в запасе куча времени. Возможно, нам с Тренчем придется сделать из остатков моей сорочки колодку карт, чтоб скоротать время. Я надеюсь только, что он не жульничает. Мне не нравится, как он смотрит на нашу добычу…
В этот раз он услышал лишь короткий смешок. Такой тихий, что мог бы остаться и незамеченным.
— Что нам делать, Габби? — спросила Алая Шельма. Габерон лишь понадеялся, что капитанесса выглядела сейчас не на столько паршиво, на сколько звучал ее голос. Таким голосом говорят лишь вышедшие из строя гомункулы.
— Все в порядке, у нас есть план. Вы меня слушаете, капитанесса, сэр?
— Слушаю. Слушаю. Говори.
— Выходи из надстройки и иди на верхнюю палубу. По правому борту стоит шлюпка. Залазь в нее и обруби швартовочные концы. С парусом ты управляться умеешь, главное — следи за гиком и контролируй ветер. И вот еще что, не набирай высоту слишком быстро. Марево этого не любит, можешь потерять сознание. Ты меня поняла?