Гость из мира Death Note
Шрифт:
– Вам? – переспросила Катя, холодея. – Что значит “вам”?
Он перевел взгляд на неё.
– Скорее всего я не успею. – Прежде чем, она успела что-то сказать, он поднял руку и кивком указал на молчавшего до сих пор Мака. – Возьмите его с собой. Если вдруг я не успею с вами, его помощь тем более не помешает.
– Э... а я типа, это... вообще не соображаю, о чем вы, – подал голос Мак. – Я помочь готов всем и каждому! За небольшую плату, конечно, объем помощи и качество её исполнения заметно улучшаются, однако при должном...
– Мак! – раздраженно бросила Катя. – Заткнись! – Он не имел понятия о том, что в действительности происходит, его тупые шутки дико бесили.
Тот
– Э... – Катя застыла от неожиданности, стараясь не смотреть на Марусю. Он не обнял её в присутствии посторонних, нет. Но и этой его близости хватило. Она заскрипела зубами, чувствуя тепло его тела и отказываясь смириться с тем, они все могут умереть в любую минуту. Это просто невозможно.
– Хм... – послышалось со стороны Мака. Он встал с пуфика. – Я – отныне ясновидящий Максимус. Так меня и называйте!
Это он об их с Элом отношениях? Значит, он о чем-то догадывался? И этот жест детектива развеял его сомнения? Что ж, Мак всегда был проницательной заразой. Умудряясь не замечать банальные вещи, он замечал куда более важные.
– Я знал, что этим всё закончится, поэтому вчера решился, – быстро заговорил Эл ей на ухо. На Мака он не обратил ни малейшего внимания. – Потому что и я, и он пришли к этому. Вопрос был лишь в том, кто станет быстрее. И хотя я знал, что рискую, все равно тянул время. Извини. Теперь все наши жизни в опасности. Но я человек, а людям свойственен эгоизм.
– О чем ты, черт возьми, говоришь? – пробормотала Катя.
Он отстранился и достал из кармана кусочек тетрадного листа, который она мгновенно узнала. Как же давно Катя не видела его, обрывок листа из Тетради Переселения, с помощью которого когда-то они втроем попали обратно в их мир. Сколько времени прошло с тех пор. Вечность. Она не думала, что снова доведется воспользоваться им.
– Записывай. Нас всех. Быстрее. В самую первую серию, – сказал Эл. – Нужно попасть в то время, когда школьник Ягами Лайт ещё не поднял Тетрадь.
Катя быстро взяла листок. Руки едва заметно тряслись от волнения и мыслей, что время поджимает. Она села на пуфик, подкладывая под лист свой рюкзак. У её нет ручки. В рюкзаке долго копаться.
– Ручка, ручка, – пробормотала она. – Мне нужна ручка.
Кто-то быстро сунул ей в руки ручку. Оранжевая с синим колпачком. Катя подняла голову и встретилась глазами с Мариной. Та одевала на плечо сумку. Они обменялись секундным понимающим взглядом. Похоже, теперь обиды в задницу. Не до этого. Когда чувствуешь каждый удар собственного сердца и каждую секунду ждешь боли в груди. Они снова были командой. И Катя принялась писать. По возможности быстро, коряво, но в тоже время более-менее понятно. Она чувствовала себя словно на лекции, когда не поспеваешь за чересчур шустрым преподавателем, только здесь ошибиться или сократить слово было нельзя. Она прекрасно понимала, что может произойти, если Тетрадь не разберет написанное слово. Катя старалась по максимуму вспомнить и перечислись все нужные вещи, но на подробности времени не было. “Быстрее, быстрее!” – подгоняла она себя. Ручка скользила в потной руке, один раз она едва не порвала этот жалкий мятый исписанный с обратной стороны клочок бумаги острым стержнем. Фамилия Мака никак не хотела писаться, стержень скользил по бумаге, не оставляя следа, и Катя, чертыхаясь, расписала ручку на тыльной стороне левой ладони. Лишь тогда упрямые буквы “Б” и “е” с горем пополам поддались. Казалось, прошло невероятно огромное количество времени, прежде чем
И тут она поняла, что не хватает одной детали. Тетрадь Переселения не выносит неточности.
– А в какое время отправляться? – быстро спросила Катя, поднимая голову и глядя на Эла.
Первая серия ведь охватывает большой временной промежуток. Нужна конкретика.
– Нам необходимо... Изменить... – Эл запнулся. И она поначалу даже не обратила на это внимания. Лишь когда он внезапно пошатнулся и стал медленно оседать на пол, до её сознания начало доходить. Неужели это?..
Она застыла на месте, глядя на то, как Мак, подхватывает великого детектива сзади под плечи, отчего голова Эла безвольно мотнулась из стороны в сторону, и медленно опускает на пол.
– Рюузаки! – пищит Маруся и её голос выводит Катю из транса. Из безвольной руки выскальзывает ручка.
Страх, что она не успеет, сжимает грудную клетку, и Катя отбрасывает в сторону рюкзак и в следующую секунду оказывается рядом с лежащим на полу Элом. Она смотрит в его невероятные черные глаза, начинающие медленно закрываться. Тетрадь Смерти отнимает его у неё. Забирает навсегда. Он уходит. Наверное, единственный мужчина, в которого она была по-настоящему влюблена. Уходит его мир. Его желания и чувства. Уходит его голос. Его взгляд. Его улыбка. Все то, что он несет в себе. А вместе с ним из мира уходит жизнь.
– Эй, чувак, ты чего? – слышит она изумленный голос Мака и видит, как тот пытается привести Эла в чувство.
“И не пытайся”, – с горечью чувствует Катя, не ощущая ничего. Абсолютное ничего. Эл забрал с собой всё, что было.
– Позвоните в скорую! – доносится откуда-то.
“Не поможет”.
Маруся в ужасе подскакивает на ноги, прижимая руки ко рту. Видимо, до неё дошло, что они все – следующие на очереди.
====== Часть III. Глава 7. Возвращение ======
“Нельзя быть вечно таким серьезным, сына”, – вечно говорила ему мама.
“Воспринимай жизнь проще”, – советовала тётя.
“Ну что ты такой невеселый?” – недоумевали учителя.
“Ты совсем не понимаешь шуток”, – удивлялись одноклассники.
“Почему ты вечно такой хмурый?” – спрашивал лучший друг.
“Больше улыбайся, чувак. Жизнь прекрасна! А ты кислый, как бутылка кефира”, – ухмылялся старший брат.
“Да уж, жизнь так прекрасна... – думал он, – что меня сейчас стошнит от передозировки... – думал он, глядя на их мать, стоящую у края свежей могилы. Могилы брата. Она выглядела постаревшей лет на десять. Она плакала. Плакал отец. Не здесь. Дома. А он не плакал. Ни разу за все это время. И все смотрели на него со скрываемым, но удивлением. – Интересно, сейчас ты бы тоже сказал мне улыбаться, а?”
Его брат всегда выделялся из толпы. Своей энергичностью, живостью ума, нестандартностью мышления. Они были похожи внешне, но так отличались. На губах брата всегда легкая чуть насмешливая улыбка. А у него же не уставали спрашивать, почему он почти не улыбается, почему вечно серьезен. Глаза брата вечно так и светились озорным блеском, и любовью к жизни. Внутри этого человека горел огонь, настолько яркий и обжигающий, что его тепла хватало на всех. Он весь так и источал нескончаемое жизнелюбие и бесконечную энергию, которая передавалась и окружающим. Он мог кого угодно заставить забывать о насущных проблемах. Он мог вести себя странно и делать, что ему заблагорассудится. И этим притягивал. И ему было по-настоящему плевать на чужое мнение. Он был словно огонь. Горячий, но не обжигающий. Согревающий всех вокруг. Он был неподражаем. Друзья его обожали. Редкое качество. Неординарный человек.