Гость волшебного мира. Книга первая. Незнакомец
Шрифт:
Палочка пролетела над зарослями папоротника и мягко шлёпнулась на широкий лист прямо у Вити перед лицом. Лист прогнулся под её весом, палочка скользнула вниз, упав у самых кончиков пальцев, которые Витя тут же отдёрнул. На миг подумалось, что стоит лишь коснуться этого странного и страшного предмета, как он тут же взорвётся.
А следом лихорадочно сверкнуло искрой в голове: хозяин палочки-то…! Он теперь безоружен! Что с ним будет?!
К беглецу со всех сторон спешили полицаи. И каждый целился в него, лежащего, из винтовки, вскинув приклад к плечу, словно боялся промахнуться даже с такого расстояния. Его обступали, уткнув десятки стволов почти в упор. И все ему орали – яростно, наперебой – стремясь перекричать друг друга, и скрыть свой страх:
– Руки подыми!
– Кому сказали, руки в гору!
Один из полицаев схватил беглеца за шиворот и с силой дёрнул вверх. Беглец приглушённо охнул, сомкнул губы, но встать не смог. Ладонь его инстинктивно метнулась к бедру и зажала рану – сквозь пальцы сочилась кровь.
На помощь полицаю кинулся Бородач. Вдвоём, суетливо и зло они поставили беглеца на колени, и разом отскочили назад. Остальные тут же сместили прицелы винтовок, голова беглеца теперь была окружена, как копьями, стволами.
– Руки! Руки! – два полицая с разных сторон тыкали кончиками ружей в беглеца, поддевая его локти.
Самый нервный, с короткого размаха, как штыком, всадил ему прямо в кисть зажимавшую рану. Беглец медленно поднял обе руки, демонстрируя пустые ладони.
– Растопырь пальцы! – гаркнул с истеричным надрывом другой полицай.
– За пазухой проверьте! – скомандовал Бородач.
Сразу несколько рук птичьими когтями раздёрнули во все стороны пиджак беглеца, оборвав пуговицы, и зашарили по внутренним карманам.
– Ничего! – доложил рябой полицай, глянув на Бородача.
– Прощупайте брюки! – дёрнул Бородач головой.
Слева и справа два полицая ткнули стволами беглецу в бёдра – послышался его прерывистый выдох, один из ударов то ли случайно, то ли нарочно, задел кровоточащую рану.
Извне же, подступала вторая цепь – немецкие солдаты с автоматами наперевес – приближаясь неспешно и осторожно.
И глядя на них, Витя неосознанно потянул палочку к себе. В один момент мелькнула мысль, швырнуть её обратно беглецу и крикнуть, чтобы дрался и сражался до конца. Чтоб, в крайнем случае, взорвал себя, но не сдавался.
Да он и сам, наверно, знай, от кого убегает – не выбросил бы своё оружие ни за что, и никогда. Ибо солдаты, постепенно вставшие за полицаями дугой, были не просто пехотинцы. В их петлицах и на касках белели по две молнии – эмблема СС.
Чёрный флаг с этим знаком развевался в соседних Котлах на здании школы, которую люди с молниями заняли под штаб.
А её подвал-бомбоубежище они превратили в тюрьму. Сумасшедшие, леденящие душу крики, звучавшие там по ночам, будили весь немаленький посёлок аж до самых до окраин.
На узников, которых вели потом к месту казни – эшафоту, невозможно было смотреть без содрогания. Одно воспоминание об этом бросало рассказчиков в холодный пот.
Попасть в плен к немцам само по себе уже было страшно. Но, к людям из СС не то, что в руки… Показываться им на глаза старались реже даже немецкие солдаты.
Беглец тоже теперь видел, чьей стал жертвой – когда опасность миновала, автоматчики подошли совсем близко. Однако – никакого ужаса ни перед ними, ни перед своей дальнейшей судьбой не чувствовал похоже, совсем.
Спину он держал ровно, а плечи – расправленными, как крылья, и голова была уверенно задрана вверх. Даже поднятые руки не дрожали, хотя грудь вздымалась кузнечными мехами.
На обступавших его полукругом солдат и полицаев беглец смотрел с каким-то детским любопытством. И морщась от боли, иронично усмехался, обводя всех взглядом.
– Граждане охотники – проговорил он хрипловато. – Я не съедобный. Может, зря ловили?
Бородач ошалело уставился на беглеца, обескураженный его неуместной и явно неожиданной фразой. Солдаты вряд ли поняли сказанное, но беспечность пленника, и полное у него отсутствие страха ввели в ступор и их.
Смолкли покашливания, смешки и шумная одышка после бега. Десятки настороженных лиц смотрели разом на странного человека – одного, раненного и с пустыми руками, стоявшего на коленях посреди толпы вооружённых людей. И приветливо улыбавшегося всем, как ни в чём ни бывало.
Настала плотная, глухая тишина – неслышно было даже журчания реки и комариного писка. Витя боялся тронуть папоротниковый лист – казалось, его шелест заставит всех вздрогнуть.
И все действительно легонько дернулись, будто очнулись, когда в глубине леса раздался хруст ветки под ногами.
Солдаты обернулись – получился небольшой зазор. И в открывшемся проёме Витя увидел, что сюда идёт офицер.
Он был ещё довольно далеко, но все полицаи неловко и спешно вдруг, начали поправлять пиджаки и отряхивать брюки. Даже солдаты ощутимо как-то напряглись, многие отводили от приближающегося офицера взгляды, опускали глаза.
Офицер шёл не то, чтобы быстро, но напористо и твёрдо, держа скрещенные руки за спиной. И его прямая, идеально ровная фигура казалась похожей на струну. Особенно на фоне гладких сосновых стволов, которые будто расступались перед ним – офицер не делал в сторону ни шага.
На ходу он расцепил руки – в чёрных перчатках, одна сжимала чёрный стек, из-за чего офицер стал похож на одного из тех, кто командовал грабежом в деревне.
Как давно заметил Витя – они все чем-то походили друг на друга: горделивой осанкой, фуражкой на самые глаза. Но, этот отличался сразу – стоило увидеть его вблизи.
Подобно остальным немецким офицерам, на нём сияли высокие сапоги, корпус перетягивал ремень через плечо, сверкала золотом бляха, а к поясу плотно прижималась кобура.