Гостья из прошлого. Часть 2

Leras

— Да! — радостно отозвалась девочка, но тут же ее лицо приняло отстраненное выражение.

Алин с улыбкой наблюдала за тем, как Гвен входила в роль, пока Элайджа не потянул ее к двери, и вскоре они оказались в общем зале, где перед маленькой сценой были расставлены стулья.

Кэролайн и Клаус уже заняли свои места, и пара поспешила к ним.

— Гвендолин готова? — вместо приветствия проговорил гибрид, протягивая брату ладонь.

— А Хоуп?

Отцы переглянулись с гордыми улыбками, пока Кэролайн и Алин едва сдерживали смех от того, как их мужья напряженно наблюдали за сценой, в ожидании своих юных актрис. Постепенно зал заполнился

такими же полными эмоций родителями, голоса которых слились в тихий гул, и Кэр поднялась со стула, чтобы пойти за кулисы, но в этот миг, громкий женский голос раздался у входа в зал, привлекая всеобщее внимание.

— Какой ты душка, Деймон, — сладко проговорила Ребекка, с удовольствием отмечая, как ее братья мгновенно отреагировали на ее присутствие, вскочив со стульев, — так мило, что ты пригласил меня на выступление своего крестника…

— Что-она-здесь-делает, — процедил Клаус, не сводя с сестры ошеломленного взгляда, — я думал, что она уехала, после визита к тебе, Элайджа.

— Ну, по всей видимости, нет, — прищурилась Кэролайн, наблюдая за тем, как Ребекка тянет Деймона, выражение лица которого стремительно менялось, прямо к Майклсонам.

— Не скромничай, дорогой, — пропела она, не обращая внимания на затравленный взгляд Сальваторе, который метался от Элайджи на Алин, — пора тебе познакомиться с моей семьей.

От ее слов лицо Деймона просто окаменело.

— Твою ж мать, — только и смог проговорить он, застывая на месте.

— Вот именно, Сальваторе, — зло прищурился Клаус, глаза которого неотрывно следили за сестрой, — вот именно.

========== Часть 39 ==========

— Если ты испортишь выступление Хоуп или Гвендолин, — цедит Клаус, щуря пожелтевшие от гнева глаза, которые не отрываются от улыбающегося лица сестры, — следующий век проведешь с колом в сердце, дорогая.

— Даже не думала, Ник, — наигранно удивленно отзывается Ребекка, крепко удерживая за руку порывающегося сбежать Деймона, — они ведь мои племянницы. А это, надо полагать, та самая Кэролайн?

Первородная переводит взгляд на Кэр, чье лицо искажается от едва сдерживаемой ярости.

— Та самая потаскушка, ты хотела сказать, — чеканит она, и Алин стискивает тонкую кисть подруги, удерживая ее рядом с собой.

— О чем это ты, куколка?

Клаус поворачивается к жене, и на лице Ребекки появляется легкая тень беспокойства, которую она всеми силами пытается скрыть. Реакция гибрида на вольность, которую она позволила себе в доме Элайджи и о которой уже успела забыть, не на шутку пугает Первородную. Но в этот миг на сцене появляется Гвендолин, и оба брата забывают о существовании сестры, не сводя глаз с самой младшей из Майклсонов, которая рассказывает о постановке звонким голосом. Синие глазки сияют восторгом, маленькое личико корчится в смешных гримасах, и на лице Ребекки помимо воли появляется улыбка. Она не отводит взгляда от дочери старшего брата, которая без малейших усилий завладела вниманием каждого в наполненном зрителями зале, и совсем не замечает, как за ней, прикусив губу, наблюдает Алин.

Ведьма сводит брови, тяжело вздыхая, и сжимает тонкими пальцами ладонь мужа, который на мгновение отрывается от сцены, переводя взгляд на напряженную жену.

— Что такое, милая?

Алин натянуто улыбается, качая головой, и зеленые глаза вновь устремляются в сторону Ребекки. Элайджа ловит взгляд ведьмы, но вместо задумчивого лица сестры, он видит только Сальваторе, который тайком наблюдает

за его женой. Майклсон хмурится, пытаясь сдержать поднимающуюся в нем волну гнева. После спасения Гвендолин они совсем забыли о его роли в кознях Пирс, но сейчас Элайджа во всех деталях вспоминает не обошедшееся без участия Деймона покушение на веселую малышку, так ловко изображающую лисичку на самодельной сцене, и стискивает зубы, стараясь успокоится. Вот только то, что Сальваторе сидит рядом с его сестрой, которая прикасается к нему отнюдь не по-дружески, не переставая при этом коситься на Алин, растворяет последние толики самоконтроля.

Гвендолин заканчивает свое выступление, и зал взрывается аплодисментами. Элайджа и Клаус хлопают громче всех, но после того, как малышка уходит со сцены, братья не сговариваясь поворачиваются к Ребекке и Деймону.

— Какого черта ты все-таки сюда приперлась, Бекс, — обманчиво мягко выговаривает гибрид, щуря глаза, — еще и с этим…

— А что вы имеете против Деймона? — вспыхивает Ребекка, поворачиваясь к Сальваторе, — он — мой парень!

— Твой, с позволения сказать, парень принимал непосредственное участие в сговоре против нашей семьи, — цедит Элайджа, сверля синеглазого вампира тяжелым взглядом.

— Не говоря уже о том, что он никак не перестанет волочиться за нашей невесткой, — добавляет Клаус, красноречиво кивая на Алин, — что, не ожидала, сестренка?

Ребекка переводит взгляд на Деймона, который только закатывает глаза, обреченно качая головой.

— Это — правда? — шипит она.

— Не совсем, — выдавливает из себя Сальваторе, кривя губы, — и к тому, что было между нами это не имеет никакого отношения. Знай я, что ты Майклсон, на пушечный выстрел к тебе не приблизился бы…

— Потому что хочешь ее? — переводит взгляд на Алин Первородная.

— Да причем тут вообще зеленоглазка! — взрывается Деймон, и в следующий миг Элайджа вихрем оказывается с ним рядом, сжимая горло вампира сильными пальцами.

— Не смей ее так называть, — едва слышным от ярости голосом выговаривает он, — иначе клянусь, я оторву твою чертову голову.

— Элайджа, прошу! — тянет его к себе Алин, лицо которой пылает под полным ненависти взглядом Ребекки, — не забывай, где мы!

— Послушай свою маленькую шлюшку, — срываются с дрожащих губ Первородной полные горечи слова, и на мгновение все замолкают.

Рука Элайджи разжимается, выпуская из стальной хватки шею Деймона, который откидывается на спинку стула, жадно глотая воздух, и он делает шаг в сторону сестры. Темные глаза светятся ледяной яростью, и Ребекка кусает губы, жалея о том, что сорвалось с ее языка в порыве злобы.

Она, конечно же, не считает Алин шлюхой, и поведение ведьмы не дает и малейшего повода усомнится в ее верности Элайджи, но чертова ревность, не столько к брату, сколько к Деймону, застилает глаза, оставляя за собой лишь желание причинить боль той, что безо всяких усилий желанна именно тем, кто так дорог Первородной.

— Немедленно извинись перед моей женой, — наконец нарушает тишину холодный голос старшего Майклсона, и темные глаза которого неотрывно смотрят прямо в голубые глаза сестры, постепенно наполняющиеся слезами.

Ребекка гордо держит голову, не отводя взгляд, и только Алин, кажется, понимает скольких усилий это нарочитое спокойствие стоит Первородной, пальцы которой едва заметно дрожат.

— Элайджа, прошу, не нужно, — шепчет ведьма, подходя к мужу вплотную, — твоя сестра не хотела…