Государственный преступник
Шрифт:
— Вы не должны обижаться на меня, — извиняющимся тоном произнесла Петровская, дотронувшись кончиками пальцев до ладошки Веры. — Я до сих пор не могу прийти в себя после получения известия, что мой жених погиб, и часто не осознаю, что говорю.
Вышла Вера от гостьи с двойственным впечатлением. С одной стороны, она заметила у Петровской черты, которые ее почти отталкивали, а с другой — ей импонировало ее решение посчитаться с убийцами своего жениха, и было очень жалко эту молодую женщину, потерявшую любимого человека и столь безутешную в своем горе.
Иное впечатление произвела Петровская на Михаила. За обедом он сидел против нее, и взгляды, бросаемые им на гостью, были полны восторга и восхищения. Он явно любовался ее прекрасным античным лицом, ее фигурой и полной грудью, красиво обрисовывающейся под черным шелковым лифом. Эти взоры, конечно, не ускользнули от внимания Веры, испортив ей настроение и полностью уничтожив ощущение праздника, испытываемое с самого утра. Вместо него в душу заглянула стыдливая ревность и горькая досада.
А к гостье она теперь испытывала крайнюю неприязнь.
Обед прошел почти в полном молчании; Петровская была весьма сдержанна, почти не разговаривала, а обитатели замка не решались беспокоить ее беседами, помня о том, какие именно обстоятельства привели ее в имение. После обеда, сославшись на неотложные дела, старый барон сразу же ушел в свой кабинет, а Вера, когда они покинули столовую и обосновались в малой гостиной, передала кузену желание гостьи сопроводить ее в Охотничью рощу.
— С удовольствием отдам себя в ваше распоряжение, — с видимой радостью поклонился Михаил. — Валентина Дмитриевна, как вы смотрите, если мы поедем с вами верхом? — предложил он.
— О, это было бы замечательно! — воскликнула Петровская и тут же опечалилась. — Но у меня нет с собой амазонки.
— Это дело поправимое, — улыбнулся Михаил. — У Веры хороший гардероб, наверняка она захочет вам помочь.
— Боюсь, мое платье не подойдет госпоже Петровской, — с явным холодком в голосе заявила Вера.
— Вот как, почему? — слегка опешил молодой барон, рассчитывавший на полное согласие Веры.
— Я бы с радостью помогла Валентине Дмитриевне, но она много полнее меня, и моя амазонка может просто не подойти ей, — ответила Вера, с некоторой завистью кинув взор на грудь гостьи.
— Вздор, — заявил Михаил, не ожидавший от кузины сопротивления и с удивлением вглядываясь в нее. — Тебе просто жалко твоих французских платьев.
— Ничуть, — холодно ответила Вера.
— Уверяю тебя, на следующей неделе я тебе куплю с полдюжины платьев!
Вера пожала плечами:
— Мне это без надобности. Впрочем, делай что хочешь. А мне, прошу прощения, пора заняться хозяйством.
Девушка скорым шагом покинула гостиную, провожаемая двумя взглядами: один недоуменный, другой — понимающий.
— Ваша кузина просто образец домовитой хозяйки, — с еле заметной долей иронии заметила Петровская.
— Да, — задумчиво согласился Михаил. — Вся усадьба практически на ней. Прошу вас извинить ее за некоторую резкость, — добавил он. — Вероятно, она очень устала.
— Да, я понимаю, — мелькнули насмешливые искорки в глазах гостьи. — Теперь я уже и сама не хочу ехать верхом.
— Тогда пойдемте пешком, — предложил Михаил. — Роща, что вас интересует, находится совсем недалеко, а за ней как раз железнодорожная насыпь.
— Давайте пойдем к насыпи рощей, — предложила Петровская. — Вы ведь хорошо ее знаете?
— Конечно, — уверенно отозвался Михаил.
Какое-то время они шли молча. О чем думала Петровская, приходилось только догадываться, а вот думы Михаила были вполне явственны. Он думал о гостье замка и был полон восторга, что такая прелестная женщина идет рядом с ним, смотрит на него, невзначай касается его своим плечом. Волна чувств к ней уже захлестывала его и продолжала расти.
— Ой, как здесь много травы!
Михаил почувствовал себя виноватым:
— Да, роща порядком заросла.
— А теперь ступайте вперед и указывайте мне дорогу, — потребовала Петровская, когда они подошли к роще.
Пропустив его, она подобрала подол платья и, выверяя каждый свой шаг, пошла следом. Тропинка была едва различима, но Михаил шел уверенно, пользуясь только ему знакомыми ориентирами.
— Вы действительно прекрасно знаете свою рощу, — сказала сзади Петровская.
— А вы сомневались? — обернулся Михаил и не сразу смог оторвать взгляд от ее лица, покрывшегося нежным румянцем. — Ведь здесь прошло все мое детство.
— Вовсе нет, — ответила она, отметив про себя его взгляд. — А кто-нибудь еще знает этот лес так же хорошо, как вы?
— Пожалуй, отец, — снова обернулся Михаил, чтобы еще раз полюбоваться ее лицом.
— Наверняка еще и егеря? — уточнила Петровская.
— Мы давно уже их не держим. Железная дорога распугала крупную дичь. Осталось немного… Так что егеря нам теперь без надобности… Вот черт, — выругался он, останавливаясь.
— Что случилось? — обеспокоенно спросила барышня.
Он обернулся и указал в чащу:
— Вон там, у березы — видите?
Петровская взглянула в ту сторону, куда указывал Михаил, и увидела бьющегося в траве зайца.
— Господи, заяц!
Михаил выглядел рассерженным:
— Опять этот сопляк расставил свои силки. Ну, я ему устрою…
Он подошел к зайцу, одной рукой взял его за уши, а другой принялся развязывать силки, в которых тот запутался. Потом опустил животное на землю. Заяц не думал убегать, казалось, что он не верил в предоставленную свободу, он слегка пошевелил длинными ушами, как если бы всерьез размышлял о случившемся, а потом, осознав спасение, кинулся прочь, петляя и выделывая замысловатые прыжки.