Государство и право в эпоху революционных преобразований (к 100-летию революции в России). Материалы международной научно-практической конференции

Коллектив авторов

А. Блок, находившийся в самой гуще духовной жизни России начала ХХ в., а в 1917 г. еще и работавший редактором при Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства, замечал, что накануне Февральской революции «Император Николай II, упрямый, но безвольный, нервный, но притупившийся ко всему, изверившийся в людях, задерганный и осторожный на словах, был уже «сам себе не хозяин» [114] . Говорят, что «короля играет свита». В России к началу 1917 г. свита, то есть ближайшее окружение Николая II, уже не просто не играла императора, она его предавала. Родственники из числа великих князей, высший генералитет, чиновничество, руководство монархических думских партий были готовы к смещению вполне дееспособного, но нуждающегося в поддержке, императора. К этому их подталкивали союзники России по Антанте, этот вопрос обсуждался в масонских ложах Санкт-Петербурга и Москвы, об этом мечтала почти вся русская интеллигенция, испытывавшая глубокую антипатию к исторической российской государственности и русскому православию. Таким образом, одной из главных причин гибели империи является предательство элиты, которая, как оказалось вскоре, сама не понимала, что она творит. При этом многие были искренне убеждены, что

спасают Россию. В свое время американский историк У. Чемберлин писал: «Падение русской империи 12 марта 1917 г. было следствием одного из наиболее стихийных, неподготовленных, неорганизованных и никем не руководимых массовых выступлений в истории» [115] . Эта точка зрение весьма распространена в западной историографии, однако с ней нельзя согласится. Российская интеллигенция, еще со времен декабристов и А. И. Герцена мечтала об этом. Во имя этого ее представители создавали революционные кружки и партии, устраивали покушения на царей и их чиновников, ходили в народ, организовывали рабочие забастовки и восстания, томились в ссылках и десятилетиями жили в эмиграции. А нам внушают, что все произошло «стихийно», «неподготовлено», «неорганизованно». Просто мировая война открыла перед различными оппозиционными силами, действовавшими внутри российского общества, дополнительные перспективы добиться своих целей. Главный урок участия России в Первой мировой войне заключается в том, что не может государство, кстати не только российское, участвовать в столь масштабном военном конфликте, когда внутри него действуют силы подрывающие идейно-политическое единство общества, скажем больше, духовную сплоченность народа во имя достижения общей победы над врагом. Не может государство добиться победы, не уделяя данным вопросам самое серьезное внимание, не мобилизуя во имя этой цели все здоровые общественные силы, стоящие на патриотических позициях.

114

Блок А. Последние дни императорской власти // Собр. Соч. в 6 т. – М.: Изд-во Правда, 1971. – Т.6. – С.8.

115

Chamberlin W. The First Russian Revoiution. – Russian Review, 1967.– Vol.26.
– № 1.– P.4.

К свержению царя подталкивали руководителей думских партий и союзники по Антанте. Такой авторитет как историк Л. М. Спирин, многое сделавший для изучения истории 1917 г. и отстаивавший советскую концепцию истории Февральской революции о решающей роли народных масс в революции, тем не менее был вынужден признать, что «Милюков, Родзянко, Гучков поддерживали тесные связи с послом Англии Бьюкененом и послом Франции Палеологом» [116] . Послы европейских стран Антанты подталкивали либеральную оппозицию к отстранению Николая II от власти, надеясь, что она будет обязана странам Запада за поддержку, более управляемой и сговорчивой. Что касается США, то они, начиная еще с революции 1905–1907 гг. оказывали финансовую помощь российской оппозиции, в том числе и радикальной, а в годы Первой мировой войны были весьма обеспокоены возможностью резкого усиления России в случае победоносного для Антанты ее окончания. Ведущая с Россией вону Германия мечтала о заключении сепаратного мира. Дестабилизация внутриполитической ситуации в России, поддержка сил, способствующих нарастанию внутреннего хаоса в стране, открывала определенные перспективы для заключения такого мира. Синергетический эффект от действия всех этих сил и дал соответствующий результат.

116

Спирин Л. М. Россия 1917 год: Из истории борьбы политических партий. – М.: Мысль, 1987. – С.45.

Таким образом, альтернатива сохранения империи не была реализована в результате совокупности и сложного переплетения объективных и субъективных факторов, причем именно последние и оказались решающими. Как известно, волнения в Петрограде не были вовремя подавлены, а затем в столице произошли события, вошедшие в историю как Февральская революция. Российская империя не потерпела поражения в войне с внешним врагом, можно говорить, что ей был нанесен удар в спину. Начался процесс распада государства. Осенью 1916 г. лидер партии кадетов П. Н. Милюков произнес в Государственной думе свою знаменитую речь, в которой рефреном звучали слова «глупость или измена». Эти слова были обращены к царскому правительству. По прошествии более чем 100 лет после этой речи совершенно ясно, что в большей мере они должны быть отнесены к политическим силам, совершившим Февральскую революцию, к которым принадлежал сам Милюков.

Еще одной альтернативой, но уже реально воплотившейся в России на целых восемь месяцев 1917 г., стала демократическая республика, возникшая в результате Февральской революции (официально республика в России была провозглашена 1 сентября 1917 г). В самый кульминационный момент Великой войны оппозиция из числа депутатов IV Государственной Думы, не нашли ничего лучшего как поддержать выступления рабочих, подстрекаемых политическими радикалами к забастовкам, и разложившихся солдат, находившихся в Петрограде полков, и потребовать отречения действующего императора от власти. Как известно, такое отречение было получено, правда не в пользу сына, как рассчитывали оппозиционеры, а в пользу брата Михаила. Однако последний отказался от власти. Обращает на себя внимание, что к царю в Псков поехали два депутата Думы – монархист В. В. Шульгин и правый либерал, лидер партии октябристов, тоже монархист, А. И. Гучков. И вот эти люди, которые, казалось бы, должны были ободрить главу государства и поддержать его в трудную минуту, как и абсолютное большинство депутатов высшего представительного органа страны, который они представляли, вместо этого фактически склонили императора к отречению. Не поддержал его и высший генералитет во главе с начальником Генерального штаба генералом

М. В. Алексеевым. В результате в страны возникло так называемое, двоевластие, а фактически полное безвластие. Тюрьмы были открыты, тысячи заключенных, причем не только политических, были выпущены на свободу. Армия была освобождена от присяги императору. Приказ № 1 принятый Петроградским Советом и последовавшая за ним «Декларация прав солдата», утвержденная Керенским, привели к полному разложение армии. Как удар

«отравленным кинжалом в спину» расценивал появление этих документов историк русской армии А. А. Керсновский [117] . Губернаторы, назначенные императором, потеряли свою легитимность, чиновничество было деморализовано. На окраинах государства подняли голову разного рода этно-сепаратистские силы. Формально власть принадлежала так называемому Временному правительству, на самом деле, как говорил Ленин, оно было «властью без силы». Эссеро-мньшевистские советы пытались его контролировать, а большевистская часть советов открыто призывала к его бойкоту, осуществляя ленинский лозунг «Никакой поддержки Временному правительству!». Вот какую картину рисовал в своих дневниках посол Франции в России Морис Палеолог (запись от 30 апреля 1917 г.): «В армии исчезла какая бы то ни было дисциплина. Офицеров всюду оскорбляют, издеваются над ними, а если они сопротивляются, их убивают. Исчисляют более чем в 1200000 человек количество дезертиров, рассыпавшихся по России, загромождающих вокзалы, берущих с бою вагоны, останавливающих поезда, парализующих, таким образом, весь военный и гражданский транспорт. В особенности неистовствуют они на узловых станциях. Прибывает поезд: они заставляют пассажиров выйти, занимают их места и заставляют пассажиров выйти, занимая их места и заставляют начальника станции пускать поезд в том направлении, в котором им угодно ехать. Иной раз это – поезд, наполненный солдатами, отправляемыми на фронт. На какой-нибудь станции выходят, организуют митинг, контр-митинг, совещаются час-два, затем в конце-концов, требуют, чтобы их везли обратно к месту отправления.

117

Керсновский А. А История русской армии. – М.: Голос, 1994. – Т. 4. – С. 268.

В администрации – такой же беспорядок. Начальники потеряли всякий авторитет в глазах своих служащих, которые, впрочем, большую часть своего времени заняты словоизвержением в советах или манифестациями на улицах.

Полиции, бывшей главной, если не единственной, скрепой этой огромной страны, нигде больше нет, ибо «красная гвардия», род муниципальной милиции, организованной в некоторых больших городах, – сборище деклассированных и апашей (франц. Ahache – вор, хулиган, бандит – Л. Г.). И так как все тюрьмы были отворены, чудо, что не регистрируют больше насилий над личностью и собственностью» [118] .

118

Палеолог М. Царская Россия накануне революции. Репринтное воспроизведение изд. 1923 г. – М.: Политиздат, 1991. – С. 449–450.

В этих условиях в обществе нарастало не просто недовольство, а отчаяние перед лицом нарастающего хаоса. Те, у кого были средства и возможности начали уезжать из страны, большинство с ужасом наблюдало за происходящим, надеясь на изменения к лучшему. Единственной возможностью стабилизировать ситуация в стране становился созыв Учредительного собрания, которое могло бы создать в России легитимную, а значит единственную и сильную власть. Однако, в условиях продолжающейся войны это было сделать непросто. Кроме того, многие деятели Временного правительства опасались, что в случае созыва Учредительного собрания в условиях нарастающего хаоса в стране и роста недовольства населения, они могут просто потерять власть. Недовольны были все:

думская оппозиция, свергая царя, надеялась на то, что ей удастся избежать широкого участия рабочих и солдатских масс в революции и более эффективно управлять страной. Этого не произошло. В стране нарастал хаос, власть становилась все более беспомощной;

рабочие, свергая царя, рассчитывали на улучшение своего положения. Но в условиях войны это было невозможно. Производственные показатели падали, экономическое положение рабочих ухудшалось;

солдаты, свергая царя, надеялись на окончание войны. Правительство, понимая близость победы и свои обязательства перед союзниками, пойти на это не могло. Война продолжалась, положение на фронте ухудшалось, армия становилась все более неуправляемой;

крестьяне, поддержавшие свержение царя и надеявшиеся на скорое решение аграрного вопроса, испытывали разочарование. Разные партии предлагали свое решение аграрного вопроса, для согласования их позиций необходимо было дождаться созыва Учредительного собрания, а он затягивался;

союзники по Антанте, подталкивавшие оппозицию к свержение царя, нервничали. Они понимали, что затеянная при их участии авантюра в виде отрешения царя от власти, с одной стороны, может привести к непредсказуемым последствиям на фронте и потери важнейшего союзника в лице России, а с другой – скорое окончание войны потребует от них выполнять взятые перед Россией международные обязательства, а это для них было не приемлемо.

Британский историк Джон Уиллер-Беннет так описывал атмосферу Петрограда после Февральской революции: «Петроград, в который вернулся Ленин, представлял собой в то время необычное, если не сказать странное зрелище. Присутствовало ощущение какой-то загадочности и нереальности происходящего; город жил сегодняшним днем, и никто не был уверен в том, что произойдет завтра. Многие сомневались в устойчивости Временного правительства, но никто не мог предположить, что именно произойдет. Улицы были наполнены демонстрантами с прямо противоположными взглядами; нередко происходили стычки и столкновения, влекшие за собой человеческие жертвы. Ночная же жизнь города практически не претерпела изменений. Были открыты театры и кабаре; в «Европе» знаменитый нью-йоркский бармен из «Уолдерф-Астории» Джимми продолжал удивлять посетителей чудесами своей кулинарной фантазии. Балетный сезон был в полном разгаре; многие специально приходили, чтобы насладиться выступлениями Карсавиной, а в опере Шаляпин, казалось, пел как никогда. Было ощущение, что в городе нет проблем с продовольствием, хотя из провинции приходили сообщения, что в ряде мест случаются перебои и нехватка продуктов питания. Вся атмосфера была пропитана странным ощущением какой-то нереальности происходящего» [119] . А в это время Россия продолжала участвовать в самой страшной и разрушительной на тот момент войне за всю историю человечества.

119

Уиллер-Беннет Дж. Брестский мир. Победы и поражения советской дипломатии. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2009. – С. 56–57.