Грааль
Шрифт:
Как только достаточно рассвело, мы свернули лагерь. Передур сбегал в гнилой лес и вернулся в сапогах. Мы очень хотели как можно быстрее оставить это место. Таллахт наконец избавился от неестественной окоченелости и теперь просто мирно спал. Я наклонился, чтобы снять повязку с его глаз, и молодой человек проснулся от первого же прикосновения. А вот дальше случилось неожиданное. Он взвился вверх, словно лежал на раскаленных углях, толкнул меня и начал размахивать кулаками, бессвязно крича.
— Здесь! Они
С помощью Передура мне удалось его скрутить.
— Успокойся! — заорал я ему прямо в ухо. — Мир, брат!
Передур свалил его на землю и придавил сверху.
— Мир! Мы твои друзья.
Опустившись рядом на колени я примерился и влепил воину изрядную пощечину.
— Таллахт, очнись!
Услышав свое имя, он перестал сопротивляться. Теперь он затравленно переводил глаза с меня на Передура, и к нему медленно возвращалось сознание.
— Ой! — сказал он и зажмурился.
— Все, Передур, подними его, — сказал я. Он стоял, пошатываясь, как человек, выпивший не одну кружку эля.
— Все кончилось, Таллахт. Ты снова среди живых, — сказал я ему.
Он наклонился ко мне и схватил за руку двумя руками.
— Лорд Галахад, прости меня. Я думал… Я думал, что ты… — Он отпустил мою руку и схватился за голову. — Господи Иисусе, спаси меня! Мне такой странный сон приснился!
— Все уже прошло, парень. Ты в порядке?
— Мне кажется, я тысячу лет проспал, — ответил воин с каким-то мечтательным выражением. Он вознамерился поведать свой сон, но я остановил его.
— Успеем еще поговорить. Лошади готовы; мы едем прямо сейчас.
Я повернулся к Лленллеугу, очень рассчитывая на природную живучесть ирландца. Он очнулся и даже сел, морщась от боли.
— Как ты себя чувствуешь, брат?
— Как никогда лучше, — прохрипел он сорванным голосом. Откашлялся и выплюнул на землю кровавый сгусток.— Давно я сплю?
— Не очень. Ночь и еще полдня.
— Понимаю. — Он облизнул пересохшие губы. — Как вы меня нашли?
— Увидели дым. Ты сможешь сесть на лошадь?
— Я даже на козла сяду, лишь бы он меня увез отсюда.
— Тогда давай двигаться, брат, и чем скорее мы покинем эти проклятые руины, тем лучше.
— Вы видели девушку?
— Мы никого не видели, кроме тебя. Она была с тобой?
Он не ответил. Я схватил его за руку.
— Лленллеуг, она была с тобой? Это ее работа?
Лицо Лленллеуга исказилось от боли.
— Подожди минутку, — сказал я. — Я тебе помогу. — С этими словами я вложил ему в правую руку копье. Ирландец ухватился за древко копья и подтянулся, а я помогал ему сзади. Он встал, шипя от боли сквозь зубы. Его шатало. И кашель. Пришлось поддерживать его, пока он прочищал легкие.
— Все не так плохо, как я думал, — наконец выдохнул Лленллеуг, щурясь и опираясь на копье. — По крайней мере, — прохрипел он, — крови вроде больше нет.
— Девушка, Лленллеуг, она была здесь? — спросил я снова.
— Не помню.
— Но ты же отправился за ней, — настаивал я. — Как еще тебя могло занести в Ллионесс?
Лленллеуг как-то исподлобья глянул на меня и отвернулся.
— Я же сказал, не помню!
— А что ты помнишь?
— Ничего особенного. Помню, как шел по следу и пришел в Ллионесс. Там заметил знак и подошел посмотреть, что он может означать. — Он замолчал, а потом добавил с раздражением: — Дальше ничего не помню.
Конечно, он сказал не всё, но я не знал, как заставить его сказать больше.
— Ладно, — согласился я. — Теперь ты в безопасности. Возвращаемся в Инис Аваллах. Потом вспомнишь. — Он мрачно кивнул, а я крикнул Передуру, чтобы тот привел одну из лошадей. — Давай пойдем потихоньку. — Я взял Лленллеуга за руку. — Обопрись на меня.
Вдвоем с Передуром мы кое-как посадили высокого ирландца в седло и вручили ему поводья.
— А теперь — вон отсюда! — воскликнул я, выводя лошадь из разрушенного зала.
Мы покинули разрушенную крепость, пересекли остатки рва и направились на север. Мы старались не шуметь, но получалось не очень хорошо. Все-таки двое верховых и двое пешком производят немало шума. Мы с Передуром шагали рядом с нашими товарищами, готовые в любой момент поддержать их, если вдруг они решат выпасть из седел. За день мы сумели одолеть изрядное расстояние.
Сумерки застали нас на пути домой. Лагерь разбили в сухом русле небольшой лощины и скудно поужинали. Дежурили по очереди мы с Передуром, и с первыми лучами двинулись дальше. Никаких бедствий с нами в дороге не приключилось, ничто не вызывало тревоги. Однако когда нашим глазам открылся эстуарий, где несколько дней назад я потерял свою лошадь, меня охватило нехорошее предчувствие.
Конечно, никаких следов того ужасного события не осталось, но само это место казалось погруженным в тоску и мрак. Какое-то тоскливое ощущение заброшенности… Мне стало холодно, а в голове роились мысли о смерти и запустении.
Мы постарались разбить лагерь как можно дальше от этого зловещего места. Остаток пути до Инис Аваллах прошел без происшествий, а Таллахт настолько пришел в себя, что время от времени уступал лошадь кому-нибудь из нас и шел пешком.
Итак, вечером шестого дня мы увидели замок Короля-Рыбака — сверкавший, как белое золото в сумеречном свете; прекрасные стены и башни отражались в озере внизу. У меня болели ноги. Наверное, в последние годы я слишком много времени провел в седле. Мы остановились, позволяя этому мирному зрелищу наполнить наши истомленные души безмятежностью.