Грааль
Шрифт:
Однако дорога заняла больше времени, чем я предполагал, и когда мы добрались до места, нашли только остывающий пепел. Передур в очередной раз доказал свое мастерство. Запретив нам сходить с коней, он пошел по брошенному лагерю, время от времени приседая, отыскивая следы, видимые лишь ему одному.
— Здесь было четверо всадников, — объявил он.
— Куда они пошли? — спросил Таллахт.
— На юг. Но это не всё…
— Ты говоришь — четыре? — перебил его Таллахт. — А где же были их лошади? Я что-то не вижу…
— Таллахт! — резко осадил я его, — дай
— Лленллеуг с ними, — кивнув мне, сказал Передур. — Только у одной лошади наши подковы.
Таллахт оглядел оставленный лагерь и пожаловался:
— Ты говоришь, столько людей, а следов почти не видно. Как такое может быть?
— А ты ничего и не увидишь. Они очень старались скрыть любые следы.
— А ты, значит, видишь? — усмехнулся Таллахт, — а потом говоришь все, что придет тебе в голову.
Он явно обидел Передура недоверием. Тот немедленно огрызнулся:
— Если бы ты не мнил себя следопытом, глядишь, что-нибудь и заметил бы!
— Хватит пререкаться! — Мне очень не нравилось, как они ведут себя. — Что на тебя нашло, Таллахт? А ты, Передур… не похоже на тебя.
— Он первый начал, — фыркнул Передур.
— Врешь! — воскликнул Таллахт. — Я только сказал, что...
— А ну прекратите! — прикрикнул я на них. Оба ответили мне угрюмыми взглядами, ну прямо как дети, которых ругают старшие. — Послушайте, вы, двое, вы еще подеритесь мне тут! Чтобы я больше ничего подобного не слышал! — Я нахмурился и, обращаясь к Передуру, сказал: — Идем вперед. Порядок тот же. Двое на одной лошади…
— Я лучше пешком пойду, — пробормотал Передур себе под нос.
— Решай сам. Первый переход идешь пешком.
Таллахт ухмыльнулся, и я тут же развернулся к нему.
— А ты, мой друг, займись пеплом. Потом скажешь, как давно погас костер.
Молодой воин хотел было возразить, но посмотрев на меня, решил не перечить. Спешившись, он подошел к кострищу и начал рыться в пепле.
— Они на рассвете ушли, — заключил Таллахт. Поднявшись, он вытер руки о штаны и вызывающе добавил: — Если, конечно, у кого-нибудь нет другого мнения.
— Никто тебе не возражает, — сказал я, устав от их пикировки. Мы снова тронулись в путь.
Меня удивила перемена в отношениях парней. Раньше они относились друг к другу по-дружески, часто хвалили один другого, и совсем не пререкались. Теперь они вели себя как сварливые старики, всеми силами отстаивающие свое мнение. Я полагал, что эти изменения вызваны трудностями нашего путешествия и выбросил их из головы. В конце концов, мы плохо ели, устали, и тут любой станет раздражительным. Но пока они не вернутся к прежним отношениям, лучше держать их порознь.
Мы продолжали идти на юг. Солнце взошло, но, как и накануне, скоро подернулось белесой дымкой зноя. Все утро мы шли, останавливаясь только за тем, чтобы поменяться местами на лошадях. Сразу после полудня Передур привел нас к маленькому, заболоченному озерцу немного в стороне от тропы. Мы не могли заставить себя пить эту дрянь, но лошади так хотели пить, что сунули морды в воду. Мы ждали, пока они напьются. И тут заметили дым.
Я уже некоторое время ощущал запах, прежде чем Передур обратил на него мое внимание, но поскольку после ночного бдения у костра мой собственный плащ так пропах дымом, что на другие запахи моего внимания уже не хватало.
— От нас от всех пахнет очагом, — ответил я.
— Нет, — сказал Передур, — это другой запах. — Он медленно повернулся по кругу, подумал и указал туда, куда мы ехали. — Это там, — сказал он.
Запах дыма с каждым шагом становился все сильнее. Вскоре мы подошли к очередному холму, и тут я приказал своим товарищам спешиться. Мы осторожно подкрались к гребню холма, чтобы заглянуть за него. Далеко справа я различил серо-зеленое сияние моря, плоское, как наковальня под раскаленным добела молотом солнца. Слева хребет спускался крутыми скалистыми уступами в неровную, засыпанную щебнем долину. А прямо впереди в небо вздымался столб дыма. Его трепал и тут же уносил ветер.
Огня я не увидел, его скрывал еще один невысокий холм. Подав знак остальным следовать за мной, я спустился на дно лощины, по которому когда-то протекал ручей. На берегу ручья обнаружились отчетливые отпечатки копыт. И один из отпечатков — решетка с перемычкой — был оставлен боевой лошадью. Тут не понадобился Передур, чтобы понять: всадники пересекли высохший ручей, поднялись на холм и теперь расположились лагерем на его склоне, скрытом от нас.
Не стоило врываться в чужой лагерь с налету. Сначала я предпочитал посмотреть, с кем мы имеем дело, за кем шли все это время по следам.
— Оставайся с лошадьми, — шепотом приказал я Таллахту, а Передуру кивнул, чтобы следовал за мной. Мы подобрались к гребню холма и осторожно заглянули на ту сторону. Увиденное меня поразило.
Неглубокая долина скрывала большую каменную крепость. Римляне иногда строили из камня; однако каэр передо мной не напоминал ни одну виденную мной крепость, возведенную Легионами. Общими у них было только то, что и те, и другие лежали в руинах. Огромные камни навалены бесформенными кучами, остатки высоких стен обвалились во рвы. Некогда над центральными воротами возвышалась башня, теперь обрушилась и она, и сквозь ее середину проросло дерево. За остатками стен угадывались развалины домов. Я быстро нашел глазами зал, вернее, то, что от него осталось. Он стоял без крыши, лишь несколько огромных балок перекрывали пустое пространство, но две стены время пощадило.
Дальше за крепостью к югу виднелись остатки леса. Он давно зачах, только могучие черные стволы тянулись к небу, и я даже предположить не мог, сколько лет этим исполинским деревьям. Их искривленные ветки свидетельствовали о мучительной гибели, многие стволы рухнули друг на друга, словно отважные воины, павшие в бою.
Сначала мне показалось, что дымится одно из деревьев, но я почти сразу понял, что дым поднимался из огромного очага в центре разрушенного зала.
— Воистину, — с благоговением промолвил Передур, — это место, должно быть, строили великаны.