Грабли
Шрифт:
"С какой стати ты это делаешь?"
"Чтобы у тебя было немного места, где ты сможешь наконец-то прибить свою новую драгоценную подружку!" - буркнула она. Эммабель показала мне палец, выбегая на улицу, подол ее платья развевался вокруг ее изящных лодыжек.
Я погнался за ней. Конечно, я погнался за ней. В этот момент я не мог принять ни одного рационального решения, когда дело касалось этой женщины.
Но меня больше не восхищала ее способность выводить меня из равновесия. Теперь я чувствовал только отвращение и разочарование
Я был слишком стар для этого дерьма.
Эммабель на мгновение остановилась. Повернулась. Снова открыла рот.
"Ты наслаждался своей драгоценной Луизой так, словно не живешь под одной крышей с будущей матерью твоего ребенка. Что ж, если тебе нравится развлекаться, я тоже найду себе развлечение, и ты ничего не сможешь с этим поделать. Еще раз приблизишься ко мне сегодня, и я сломаю тебе нос".
Взмахнув юбками, она ушла.
Я остановился.
В первый раз, черт возьми, я пришел к выводу, что преследование Эммабель Пенроуз, возможно, не является для меня ни правильным, ни конструктивным, ни веселым занятием.
Здесь были только я и огромная, темная комната. Я отрегулировал дыхание и огляделся.
Жизнь - одинокое дело, даже если ты никогда не бываешь совсем один.
Вот почему люди влюбляются.
Любовь, казалось, была прекрасным средством отвлечься от того факта, что все временно и ничто не имеет такого значения, как мы думали.
Только после того, как я простоял там целую минуту, я понял нечто озадачивающее.
Я находилась в маленькой, закрытой, замкнутой комнате в полном одиночестве, и у меня не было приступа паники.
У любви действительно странные пути, подумала я, неторопливо выходя из комнаты и беря с подноса еще один бокал шампанского.
Лучше не узнавать, что это такое.
22
Девон
Свен успешно избегал меня весь оставшийся вечер.
Она порхала между группами людей, как бабочка, с хриплым смехом и белыми острыми зубами.
Я совершал свой собственный обход среди клиентов и сотрудников, притворяясь, что внутри я не полумертв. Время, казалось, таяло, как на картине Сальвадора Дали, и каждый тик часов на моем запястье приближал меня на дюйм к тому, чтобы развернуться и уйти.
От своих обязательств.
От обязанностей.
От всего, что я построил и использовал как стену против того, что ждало меня в Англии.
В какой-то момент вечера Персефона просунула свою руку через мою и оторвала меня от особенно утомительной дискуссии о подтяжках.
"Привет, дружок". Ее лавандовое платье висело на мраморном полу.
Она была хрупкой, как яичная скорлупа, бледной, как полуночная луна. Милая и спокойная, совсем не похожая на свою старшую сестру, работающую на пожарной машине; я понял, почему она подходила Киллиану, который везде был холодным и черствым. Она поднимала его температуру, а он охлаждал ее тепло. Инь и Янь.
Но
"Как дети?" спросила я Персефону, которой уже наскучил этот разговор.
Чего бы я только не сделала, чтобы поговорить со Севеном о необычных животных прямо сейчас.
"У них все хорошо, но я сомневаюсь, что это то, о чем ты хочешь поговорить". Она одарила меня однобокой ухмылкой и потащила в центр человеческого круга, состоящего из Эшлинг, Сейлор и себя.
Я подчинился, в основном потому, что между откушенной стаей женщин головой и разговором о подтяжках, я бы умер от рук женщин в любой день этой чертовой недели.
Я посмотрела между всеми тремя.
"Похоже, я стал жертвой какого-то вмешательства", - пробурчал я, приподняв бровь.
"Как всегда остроумно, мистер Уайтхолл", - сказала Сейлор, отхлебывая виски, словно это была вода. Определенно дочь своего отца.
Она была единственной женщиной на балу, которая надела костюм. И ей это очень шло. "Мы хотим поговорить с вами кое о чем".
Я был уверен, что это что-то - Луиза.
Я сложил руки на груди, ожидая продолжения.
"Мы хотели знать, что вы собираетесь сделать, чтобы Белль была в целости и сохранности. В конце концов, мы предали ее доверие, рассказав вам о том человеке в Бостон Коммон. Теперь мы хотим знать, что наше решение было оправданным". Эшлинг пригвоздила меня взглядом.
Они хотели поговорить об этом?
"Белль теперь живет со мной, и я поручила Саймону присматривать за ней. Я слежу за ней, как могу, не устанавливая на ее лодыжку GPS SCRAM".
"А о мониторе на лодыжке не может быть и речи?" спросил Сейлор с предельной искренностью.
"Да, если только я не хочу потерять конечность или две", - отшутился я.
"Я уверена, что Саймон замечательный, но он с ней только когда она в клубе. Я все еще думаю, что ты должен попросить помощи у Сэма", - настаивала Эшлинг.
"Когда я затронула тему Сэма с Белль, она сказала, что все под контролем и не хочет его вмешательства", - умно заметила я. "Пойти против ее желания означало бы для меня скорую могилу. Что ты чувствовала, когда Киллиан послал людей Сэма за тобой?" Я повернулась к Персефоне, которая стала лососево-розовой, ее взгляд переместился на ноги.
"Не очень хорошо", - призналась она. "Но я справилась с этим, в конце концов".
"К счастью для твоего ублюдочного мужа, ты покладистая, как персик. Ваша сестра, однако, я думаю, мы все можем согласиться, что она больше похожа на недозрелый грейпфрут".
Эшлинг нахмурилась. "Белль вспыльчива, но иногда приходится делать что-то для человека, даже если он не думает, что ему это нужно".
"Говоришь как настоящий тиран. Яблоко от яблони недалеко падает".
Свэвен была недостижимой, недоступной и неразумной.