Граф Орлофф
Шрифт:
– Мосье Бонтан, спасибо, что вы посетили мое заведение!
Управляющий Версалем мосье Луи-Доминик Бонтан поступил совсем как проповедник, он положил свою руку на лысину мосье Буланже и произнес:
– Брат мой, поднимись на ноги! Ты не должен меня приветствовать подобный способом, ибо я ничем не отличаюсь от тебя!
Слава богу, что это действие продолжалось не очень долго. Оба мосье были нормальными парижскими гражданами, будущими буржуа, поэтому вскоре прекратили свои сласловия. Мосье Бонтан с порога осмотрел обеденный зал харчевни Буланже и никого, за исключением меня, не увидел. Еще до его появления я потряс своей мошной, вспомнил одно старинное заклинание о не нарушении уединения, его прочитал, при этом пригладив свои волосы на голове. После того чтения заклинания об уединении ни один человек на улице не сможет найти двери харчевни "У трех голубей", чтобы в нее зайти.
Между тем временем добродушная улыбка мосье Бонтана почему-то переросла в недоуменную улыбку, а затем я увидел, как лицо этого важного мосье начало принимать сконфуженное выражение. Королевский камердинер узнал меня и, видимо, вспомнил наш недавний и неприятный разговор в Марли. Но, тем не менее, он спустился со ступенек у входа и зашагал к моему столику. Уже присаживаясь, Луи-Доминик произнес:
– Прошу меня извинить, граф Орлофф, за тот недавний разговор, но вы тогда вы были не правы, обратившись ко мне с вопросом не по адресу, который к тому же выеденного яйца не стоил. Сейчас же я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы нашли время и пришли ко мне на встречу.
– Не стоит благодарности, мосье Бонтан! У нас, русских, на помощь друзьям принято приходить независимо от времени дня или ночи. Монсеньор Филипп II герцог Орлеанский намекнул мне, что вы его друг, а друзья герцога – это и мои друзья. Поэтому я предлагаю вам для начала заказать себе какую-нибудь еду, мосье Буланже замечательно готовит, а затем за едой мы можем спокойно поговорить о наших делах. Какая вам потребна помощь с моей стороны? Для вашей информации, я сделал так, чтобы нас никто из соседей по обеденному залу не услышал.
– Благодарю вас, граф, за проявленную предосторожность, Я действительно буду говорить о делах, о которых было бы желательно и нам самим о них особо не распространяться. Вы, понимаете, я долго думал, прежде чем решиться отправиться на поиски помощи на стороне. Сегодня Франция находится в ужасном положении и в скором времени ей предстоят еще более трудные времена. Я не государственный чиновник, не вельможа и не очень богатый человек, но меня беспокоит будущее моей родины.
– В чем же может выражаться такая угроза самому существованию Франции, она же великая европейская держава?
– В нашем монархе Луи XIV, короле-Солнце, к которому я был приставлен служить со своего раннего детства. Наверное, с тех пор, как только самостоятельно встал на ноги. Все это время я, верно и преданно, ему служу.
– Вы сказали "служил", не означает ли это, что теперь вы не намерено ему верно и преданно служить?
– Вы правы и не правы одновременно, я любил и по-прежнему люблю своего короля Луи XIV, но в свое время король наделал немало глупостей, окружив себя людьми, которые, прежде всего, думают о своей собственной выгоде, а не о сохранении французского государства. Последнее время мой король все более и более чувствует себя отвратительно. Его придворный медик, мосье Флагон, утверждает, что, мол, с королевским здоровьем все в абсолютном порядке. Но я же каждый божий день общаюсь с Луи XIV и собственными глазами наблюдаю за тем, как он медленно, но верно угасает. Одним словом, граф Орлофф, мое сердце мне подсказывает, что не так уж много времени я еще послужу своему королю.
– Вы хотите мне сказать, мосье Бонтан, что французский король Луи XIV умирает, а вы беспокоитесь о своем будущем, чем будете заниматься после смерти короля?
– Нет, граф Орлофф, вы совершенно неправильно меня поняли в отношении того, что я пытаюсь до вас донести. Меня беспокоит не моя собственная судьба, а судьба моего государства, прекрасной Франции. Скажу вам прямо о том, что сегодня у моего Луи XIV нет прямых наследников. Правда, у него есть один единственный правнук герцог Анжуйский, которому вскоре исполнится только пять лет. А теперь, граф Орлофф, вы только на минуту себе представьте, что произойдет с Францией, если внезапно умрет и этот правнук, как внезапно и в одночасье умерли его родители, прямые наследники французского трона. Появится немало претендентов на монарший трон, которые будут драться до последней капли народной крови за высшую и абсолютную власть в нашем государстве. Может разразиться гражданская война и тогда может возникнуть возможность того, что Франция навсегда исчезнет с карты Европы.
– Да, мосье Бонтан, вы рассказываете мне ужасные вещи! Я ведь тоже люблю это государство, правда, может быть, не так горячо, как свою родину, Московию. Но, тем не менее, считаю, что французы не заслуживают столь ужасного будущего! Поэтому я твердо говорю, что готов сделать все в моих силах, чтобы Франция существовала бы в веках.
Глава 16 1 Мосье Слюсар сильно нервничал и все время с каким-то немым вопросом в своих глазах поглядывал на меня. Я же продолжал стоять в сторонке, осматривался по сторонам, пытаясь определить, где же мы сейчас находимся?! Нам предстояла встреча с Картушем, или иными словами с мосье Луи-Домиником Бургиньоном! Но в этот момент мои мысли были далеки от этой встречи, которую я в свое время с таким нетерпением ожидал! Сегодня утром я проснулся позже обычного времени, вчерашний разговор с мосье Луи-Домиником Бонтаном, первым камердинером французского короля, затянулся далеко за полночь. В конце концов, мы с Луи-Домиником пришли к единому мнению в отношении наших совместных действий по охране юной жизни герцога Анжуйского и в установлении регентства Филиппа II герцога Орлеанского, на период взросления будущего Луи XV. Сейчас мосье Бонтан занимается решением некоторых щепетильных придворных вопросов с тем, чтобы драгуны плутонга вахмистра Епифаненко уже с сегодняшнего вечера могли бы приступить бы к несению службы по охране покоев и самого герцога Анжуйского в Версале. По этому вопросу мне еще предстояло в деталях переговорить с самим вахмистром Епифаненко, он должен был превратиться в настоящего французского гвардейца. Когда я проснулся, то прямо над собой увидел злобно-приятное лицо демона преисподней Марбаса или по нашему, по-людски, мосье Слюсара. Моей первой же мыслью стала мысль о том, что, мол, на ловца и зверь бежит. Я собирался сегодня утром, как только поднимусь с постели, устроить небольшое совещание. Пригласив на него своих ближайших друзей и соратников, мне требовалось с ними обсудить наше участие в тайном государственном перевороте, детали которого мы с Бонтаном вчера обговорили. Причем, Марбасу или по его новому образу, мосье Тессе, с его мадам де Ментенон отводилась большая организаторская роль в осуществлении этого тайного заговора. А мосье Слюсар, сколько же человеческих образов было в жизни у этого демона преисподней, от одного этого можно было вечность креститься! А сейчас он, не сказав, ни здрасьте тебе, ни доброго утра, сразу же лепит:– Картуш, или мосье Луи-Доминик Бургиньон готов с тобой встретиться сегодня в десять часов утра!
– И где должна произойти эта встреча? – Помня готовность вахмистра Епифаненко своими драгунами окружить и заблокировать место нашей встречи с этим парижским бандитом во имя моей безопасности, с глупой улыбкой на лице поинтересовался я.
– Это же нелегальная встреча! О месте встречи мне сообщат в самую последнюю минуту! – Хриплым и одновременно возмущенным голосом просипел мой друг демон. – Тебе пора вставать и одеваться!
Приоткрылась дверь моей спальни и в ее щели показалась седая голова вахмистра Епифаненко.
– Ваш благородь, услышал ваш зов, вот и пришел по вызову!
Я перевел взгляд своих глаз на Марбаса и увидел черное бешенство в его черных, словно безлунная ночь, глазах!
– Ты, что, Иван, этого солдафона обучил мыслеречи? Уж не рехнулся ты своим скудным умишком случайно, мой дорогой русский друг?
В этот момент я откинул одеяло, и хотел было подниматься с постели, но вовремя успел заметить, что и эту ночь я спал без нижнего белья. Чертовая привычка, знаете, но сейчас как-то не стоило своим друзьям демонстрировать свою наготу, поэтому тут же снова одеяло накинул на себя. Принялся копаться в своей памяти, пытаясь вспомнить идиотское заклинание на скрытное одевание. Понимаете, в памяти встречались одни заклинания на раздевание, а на одевание я так и не нашел ни одного. Из-за этого копошения в своей памяти я забыл о вопросе, который только что мне задал Марбас и на него, разумеется, не ответил. Он, хоть и друг мне, но задавать друзьям такие гадкие вопросы бы не стоило. Вахмистр храбрый человек и драгун, он многого достоин!
В таком состоянии я с большим трудом оделся, чтобы практически тут же вместе с Марбасом отправился на встречу с главарем парижских бандитов. Успев до ухода обменяться парой слов с вахмистром.
Одним словом, очень скоро за мной и Марбасом пришли какие-то мрачные и подозрительные личности, они завязали чистыми платками, которые мы заранее заготовили, наши глаза и куда-то нас обоих повели.
В тот момент и я, и Марбас от всей души веселились, надо быть полными идиотами, чтобы демону преисподней или магу простым платком завязать глаза, поверив в то, что они ничего не видят! Мы оба шли вслед за провожатыми и, молча, веселились, глазея по сторонам и узнавая знакомые парижские улицы. К тому же вслед за нами следовала половина плутонга Епифаненко на верховых лошадках и при оружии. Во время этого дурацкого прохода с, якобы, завязанными глазами я вдруг осознал, что каждая парижская улица имеет свой собственный запах, в котором смрад или зловоние имело различную насыщенность. Нам встречались даже и такие улицы, на которых можно было бы дышать и с платком у рта!