Граф
Шрифт:
Ящики эти он изготавливал из сосны, промазанной сосновым же варом. А изнутри укладывал холщовый мешок из грубой, толстой ткани, пропитанный смесью воска, олифы и скипидара. Крышка ящика же прикрывалась туго. Так что, защита от влаги получалась весьма и весьма неплохая.
В этих ящиках размешались готовые выстрелы — картузы — холщовые мешочки цилиндрической формы. В которых с одной стороны размещался заряд пороха, а с другой — картечь…
Вот эту пушечку и собрали на берегу, спешно выгрузив и установив ствол на лафет. Закрыли замки цапф, закрутив «барашек». Развернули ее против приближающихся татар. И начали готовиться к бою. Заряжать, то есть.
А остальные бойцы окружили ее, выступая как поддержка группового оружия. Вперед выдвинулись стрельцы, изготовившиеся к стрельбе. За ним встали копейщики. Рядом — рукавами — лучники, воткнувшие перед собой в землю стрелы, дабы скорее их было выхватывать.
Само собой — все в очень скромном масштабе. Тут человек пять, там десять. Но много людей в первых трех ушкуях и не имелось. Тем более, что там еще и орудие везли с расчетом.
Сотня метров до врага.
— Готовься! — рявкнул Андрей. Но это было излишним. Люди и так все прекрасно понимали.
Татары или кто это был, приближались довольно крупной массой. Человек в двести или даже больше. И явно намеривались ударить съемным боем, дабы опрокинуть первых бойцов десанта. Тем более, что над ними уже возвышался красный флаг с оскаленной белой пастью.
Слава!
Их обуревала жажда славы.
Свалить самого Белого волка!
Полсотни метров.
— Бей! — скомандовал воевода. И уже изготовившийся боец поднес пальник. Короткое шипение. И пушечка грозно тявкнула, выбрасывая в неприятеля горсть шрапнели. Точнее пучок или связку. Потому что полетели в них отнюдь не шарики.
Сурьмы для получения крупной, крепкой картечи у Андрея под рукой не было. А без нее свинец слишком уж мялся. Даже при выстреле. Лить из чугуна он ее не мог. Оставалось ковать. И тут, поразмыслив, он пришел к выводу, что небольшие прутки-стрелки ковать проще, чем шарики. Да и эффект от них куда интереснее.
Поэтому кузнец делал сначала пруток. Потом вытягивал его до нужного сечения и проковывал в полукруглой оправке, чтобы придать подходящее сечение. Обрубал. Формировал носик под довольно острую пирамидку на очередной оправке. А потом на следующей — хвостик с крестообразным сечением. То есть, получалось что-то вроде флешетт германских, времен Первой Мировой войны. Только маленьких. Те были размером с карандаш. А эти — в трое компактнее — сантиметра четыре длинной или около того.
Бах!
И полетели они густым веером вперед.
Стрельцы также выстрелили. И сразу же отошли назад, пропуская вперед копейщиков. Только после этого начав перезаряжать свои пищали.
Затренькали тетивой лучники.
Суетились и артиллеристы.
Им нужно было сунуть влажным банником в ствол, потушив остатки картуза. Потом запихнуть новый. Прибить его. Проткнуть пробойником через запальное отверстие. Насыпать чуть затравочного пороха. Навести пушечку. И…
— Бей! — вновь скомандовал Андрей.
Артиллеристы успели быстрее стрельцов.
И вновь целый сноп небольших кованных стрелок полетел во врагов.
А рядом тренькали тетивой лучники. Как заведенные. На пределе своей скорострельности, отправляя в неприятеля стрелу за стрелой с гранеными наконечниками типа бодкин. Да с небольшой дистанции. Может быть это и не самые удачные наконечники для убийства. Но пробивали они защиту лучше любых других. И в тело входили глубоко, нанося опасные раны как по доспехам кольчатым, так и по мясу…
Первые ряды, скачущих сбросить русский десант в реку, буквально сдуло. Образно говоря. Словно налетел какой-то смертельный шквал и уронил их.
Люди попадали с коней. Часть коней также либо упала, либо казалась в истерике. Остальные же всадники, идущие следом, придержали своих коней или, если не успевали, то отвернули, чтобы не влететь в эту кучу-малу. Тут то и ударили стрельцы. Вторым залпом. Уронив на землю еще несколько бойцов неприятеля и пару лошадей.
Тем временем в берег уткнулся еще один ушкуй и с него посыпали бойцы, тут же вливаясь в общее построение.
Бах!
Еще раз ударила пушечка.
Лучники расстреляли стрелы из колчана. И теперь, «замолчав», спешно перевешивали запасные колчаны, принесенные с ушкуев кошевыми.
Но атака уже была сорвана.
Степняки отвернули от столь болезненно огрызнувшейся жертвы. И отошли. Особым упорством и боевым ражем они никогда не отличались. Да и зачем? Степь она подвижная и очень гибкая. Культуры бороться лоб в лоб и стоять насмерть в ней не возникало и возникнуть не могло. Не те условия.
— Ну как? — хлопнув по плечу командиру орудия, спросил Андрей. — Взмок?
— Взмок Андрей Прохорович, — добродушно улыбнувшись, ответил тот.
— Страшно?
— А то! Конечно страшно! Думал стопчут!
— Но не стоптали же.
— Не стоптали. — еще добродушнее и веселее ответил командир орудия.
— Вот! — громогласно произнес воевода, назидательно подняв указательный палец. — А значит наше дело правое. И высшие силы — за нас. Так стало быть?
— Так! — радостно ответил артиллерист.
— Так! — повторили ему остальные бойцы, также веселящиеся на нервной почве.
Андрей же вскинул голову и завыл по-волчьи.
Секунда.
И остальные бойцы отозвались тем же, также задрав головы. А чуть погодя этот вой побежал и по реке, ибо его подхватил весь полк. Все — от копейщиков до кошевых. Все выли.
Фредерик несколько раздраженно на все это пялился. Ежился. Но молчал. Он видел бой. И видел, что Андрей отбил нападение вражеской конницы. Видели это и другие. Сражение то на виду происходило. И теперь пытался уложить все происходящее у себя в голове. Ибо столкнулся он явно с чем-то до крайности непривычным.