Графиня де Шарни. Том 1
Шрифт:
К счастью, по истечении пяти минут в толпе опять произошло движение, потом пробежал ропот:
— Офицеры! Офицеры из участка!
При их появлении угрозы стихают, толпа дает им дорогу. Убийцы, по-видимому, еще не получили точных указаний.
Несчастного ведут в Ратушу.
Он прижимается к доктору, берет его за руку и ни на минуту не выпускает ее.
Кто же этот человек?
Сейчас мы об этом расскажем.
Это несчастный булочник по имени Дени Франсуа, о котором мы уже упоминали; он поставляет булочки депутатам Национального собрания.
Поутру какая-то старуха зашла к нему в лавку на улице Марше-Палю как раз в то время, когда он распродал шестую выпечку хлеба и взялся за седьмую.
Старуха спрашивает хлеба.
— Хлеба больше нет, — отвечает Франсуа, — но вы можете дождаться седьмой выпечки и тогда первой получите свой хлеб.
— Мне нужно прямо сейчас, — говорит женщина, — вот деньги.
— Я же вам сказал, что хлеба пока нет… — замечает булочник.
— Я хочу поглядеть, так ли это.
— О, пожалуйста! — отвечает булочник. — Входите, смотрите, ищите, я ничего не имею против.
Старуха входит, ищет, вынюхивает, шарит по углам, распахивает один шкаф и в этом шкафу обнаруживает три черствых булки по четыре фунта каждая, которые оставили себе подмастерья.
Она берет одну булку, выходит не заплатив и в ответ на требование булочника собирает толпу, выкрикивая, что Франсуа — спекулянт и что он прячет половину выпечки.
Стоило в те времена назвать кого-нибудь спекулянтом, и можно было быть уверенным в том, что ему конец.
Бывший вербовщик драгунов по имени Флер-д'Эпин, потягивавший вино в кабачке напротив, выходит на улицу и спьяну вторит старухе.
На их крики с воем стекается народ, все спрашивают друг у друга, что произошло, и, узнав, в чем дело, подхватывают обвинение, набиваются в лавку к булочнику, сметают четырех человек охраны, приставленной полицией, как у всех булочных, разбегаются по лавке и помимо двух черствых булок, оставленных старухой, обнаруживают еще десять дюжин свежих булочек, оставленных для депутатов, заседающих в сотне шагов от булочной.
С этой минуты несчастный обречен; теперь не один, а сто, двести, тысяча голосов подхватывают:
— Спекулянт!
А толпа вторит: «На фонарь его!» В это время доктор, навещавший сына у аббата Берардье в коллеже Людовика Великого, слышит шум. Он видит, что толпа требует смерти какого-то человека, и бросается ему на помощь.
Франсуа в нескольких словах рассказал ему о случившемся; он понял, что булочник невиновен, и попытался его защитить.
Тогда толпа подхватывает и несчастную жертву, и ее защитника, предавая анафеме их обоих, и уже готова их растерзать.
В это время посланный королевой Вебер добрался до площади Собора Парижской Богоматери; он узнал Жильбера.
Мы уже видели, что вскоре после того, как Вебер ушел, из участка прибыли офицеры и повели несчастного булочника в Ратушу.
Обвиняемый, гвардейцы из участка, раздраженная чернь — все толпой ввалились в здание Ратуши, а площадь перед Ратушей в одно мгновение затопили безработные ремесленники, голодные нищие, всегда готовые примкнуть к любому восстанию и отомстить за все свои беды кому угодно, кого обвиняли в причастности к общей беде.
Едва несчастный Франсуа скрылся в распахнувшихся дверях Ратуши, как толпа взревела с новой силой.
Всем собравшимся на площади людям казалось, что они выпустили из рук свою жертву.
Отвратительные личности шныряли в толпе и вполголоса подстрекали:
— Это платный спекулянт двора! Вот почему его хотят спасти.
И эти слова: «Спекулянт! Спекулянт!» пошли гулять по рядам оголодавшей черни, разжигая, подобно фитилю, ненависть и злобу.
К несчастью, был еще очень ранний час, и ни один из тех, кто имел власть над толпой: ни Байи, ни Лафайет — не могли предотвратить надвигавшейся грозы.
Обвиняемый все не возвращался, и тогда крики переросли в улюлюкания, а угрозы — в оглушительные завывания.
Люди, о которых мы сказали, просочились в двери, стали карабкаться по лестницам и ворвались в зал, где под защитой Жильбера находился несчастный булочник.
Тем временем на шум сбежались соседи Франсуа и стали рассказывать, что с самого начала революции он работал не покладая рук, что он выпекал в день до десяти партий хлеба; что когда у его собратьев кончалась мука, он всегда готов был с ними поделиться; что он, желая поскорее обслужить своих покупателей, использовал печь соседнего с ним кондитера, в которой сушил дрова.
Оказалось, что этот человек заслуживает не наказания, а награды.
Облако на площади, на лестницах, в зале продолжали кричать: «Спекулянт!» и требовать смерти виновному.
Вдруг неведомая сила врывается в зал, разбивает кольцо гвардейцев, охранявших Франсуа, и вырывает булочника из рук его защитников. Жильбер, отброшенный в сторону и оказавшийся рядом с импровизированным трибуналом, видит, как два десятка рук тянутся к Франсуа… хватают его; обвиняемый зовет на помощь, умоляюще протягивает руки, но тщетно… Жильбер делает отчаянное усилие, пытаясь к нему пробиться, но, увы! брешь, через которую выволакивают несчастного, уже закрылась! Словно пловец, попавший в водоворот, он отбивался кулаками… А в глазах его застыло отчаяние! А в горле застрял стон! И вот его накрыла волна… Его поглотила бездна!
Теперь спасти его было невозможно.
Он катился по лестнице и на каждой ступени получал по удару. Когда его выволокли на крыльцо, тело его представляло собою сплошную огромную рану.
Теперь он просит не жизни, но смерти!
Где же пряталась в те времена смерть, если она была готова прибежать к человеку по первому зову?
В одну секунду несчастному Франсуа оторвали голову и надели ее на пику.
Услыхав долетавшие с улицы крики, бунтовщики, остававшиеся в зале и на лестнице, устремляются вон. Надо же досмотреть спектакль!