Графиня де Шарни. Том 2
Шрифт:
— Подождите, — остановил его король, — мы договорились об одном деле, но остается еще немало других дел.
— Вы говорите о моих коллегах?
— Да; я не хочу, чтобы вы мне говорили, что вам мешает такой-то или такой-то: подберите кабинет министров сами.
— Государь, это большая ответственность!
— Мне кажется, я иду навстречу вашим пожеланиям, поручая это дело вам.
— Государь! Я никого в Париже не знаю за исключением некоего Лакоста, — заметил Дюмурье, — его я и рекомендую вашему величеству на пост морского министра.
— Лакост? — переспросил король. — Это простой комиссар-распорядитель?
— Да, государь, он подал в отставку ради того, чтобы не участвовать в несправедливости, затеянной господином де Бонном.
— Это хорошая рекомендация… Что же касается остальных…
— Я должен посоветоваться, государь.
— Могу ли я полюбопытствовать, с кем вы хотите посоветоваться?
— С Бриссо, Кондорсе, Петионом, Редерером, Жансоне…
— Одним словом, со всей Жирондой.
— Да, государь.
— Ну что ж, пусть будет Жиронда; посмотрим, сможет ли она лучше решить эту проблему, нежели конституционалисты и фельяны.
— Остается еще одно дело, государь.
— Какое?
— Надобно знать, удовлетворят ли вас четыре письма, которые я напишу.
— Это мы узнаем нынче же вечером.
— Нынче вечером, государь?
— Да, время не ждет; мы созовем внеочередной совет, в который войдете вы, а также господин де Грав и господин Кайе де Жервиль.
— А Дюпор дю Тертр?
— Он подал в отставку.
Сегодня вечером я буду к услугам вашего величества, Дюмурье поклонился и пошел было к двери.
— Нет, погодите, — снова остановил его король, — я хочу вас скомпрометировать.
Не успел он договорить, как вошли королева и принцесса Елизавета.
Они держали в руках молитвенники.
— Ваше величество! — обратился король к Марии-Антуанетте. — Это господин Дюмурье, он нам обещает хорошо служить, а нынче вечером мы с ним составили новый кабинет министров.
Дюмурье отвесил поклон, а королева тем временем с любопытством разглядывала невысокого человечка, которому суждено было оказать на дела Франции такое огромное влияние.
— Сударь, знакомы ли вы с доктором Жильбером? — спросила она.
— Нет, ваше величество, — отвечал Дюмурье.
— Ну так непременно познакомьтесь.
— Могу ли я спросить, в качестве кого королева мне его рекомендует?
— Как великолепного пророка: три месяца назад он мне предсказал, что вы займете Место господина де Нарбона.
В эту минуту распахнулись двери в кабинет короля, отправлявшегося к обедне.
Дюмурье последовал за ним.
Все придворные шарахались от него, как от прокаженного.
— Теперь вы видите, что я был прав, — шепнул ему со смехом король, — вот вы и скомпрометированы.
— Перед лицом аристократии, государь, — отвечал Дюмурье. — Этим король оказывает мне еще одну милость. И он удалился.
Глава 7. ЗА ГОБЕЛЕНОМ
Вечером в назначенное время Дюмурье вошел, держа в руках четыре депеши; де Грав и Кайе де Жервиль уже были здесь и ожидали короля.
Король и сам будто только и ждал появления Дюмурье: едва тот вошел в одну дверь, как король вошел в другую. Оба министра торопливо поднялись; Дюмурье не успел сесть, так что ему оставалось лишь поклониться; король в ответ кивнул.
Затем он придвинул кресло к середине стола и пригласил:
— Садитесь, господа.
Дюмурье показалось, что дверь, в которую вошел король, осталась приотворенной, а висящий в дверном проеме гобелен колышется.
Был ли это ветер? Или это происходило от прикосновения какого-то человека, подслушивавшего через портьеру, мешавшую увидеть происходившее, зато пропускавшую голоса?
Трое министров сели.
— Вы принесли свои депеши, сударь? — обратился король к Дюмурье.
— Да, государь.
Генерал вынул из кармана четыре письма.
— Кому они адресованы? — спросил король.
— Монархам Испании, Австрии, Пруссии и Англии.
— Прочтите.
Дюмурье еще раз бросил взгляд на гобелен и по тому, как он затрепетал, понял, что за ним кто-то подслушивает.
Он уверенно стал читать письма.
Министр говорил от имени короля, но в духе Конституции: не угрожая, но и не проявляя слабости.
Он обсуждал истинные интересы каждого государства, связанные с французской революцией.
Так как государства жаловались на памфлеты якобинцев, он переложил вину за их презрительные ругательства на свободу прессы, чье солнце помогает расцвести сорнякам, но в то же время взращивает и богатый урожай.
Наконец, он просил мира от имени свободной нации, а представлявший ее король занимал свое место по праву наследования.
Король слушал с все возраставшим вниманием.
— Я никогда не слышал ничего подобного, генерал! — заметил он, как только Дюмурье дочитал последнюю депешу.
— Вот как министры должны писать от имени короля! — проговорил Кайе де Жервиль — Что ж, дайте мне депеши, — продолжал король, — они будут отправлены завтра же — Государь! Курьеры уже готовы и ожидают во дворе Тюильри, — возразил Дюмурье.
— Я бы хотел иметь копии, чтобы передать их королеве, — несколько смутившись, признался король.
— Я предвидел желание вашего величества, — молвил Дюмурье, — вот четыре точные копии.
— В таком случае отправьте ваши письма, — смирился король.