Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке
Шрифт:
«Государь мой. Я был бы неблагодарен, если б такому благодетелю, как вы, за память обо мне не выразил глубочайшей моей признательности: вы принимаете участие в моей судьбе и, как я слышал от маменьки, хотите взять меня из лейб-гвардии Измайловского в Преображенский полк под свое покровительство. Но так как я думаю, что вы уже прибыли в Москву, то надеюсь вас вскоре увидеть в Петербурге. Я к вам написал уж много писем; но не знаю, получили ли вы их. Маменька не совсем здорова, а маленькая сестрица моя недавно очень хворала. Жду, мил. г-др, вашего благополучного приезда. В заключение желаю вам всякого счастья и доброго здоровья.
Остаюсь и до конца жизни пребуду с наиглубочайшим почтением и преданностию, вашим, мил. г-дрь, послушнейшим, покорнейшим и обязаннейшим слугою»3.
Что касается самого факта эпистолярного обращения к Державину, то оно объясняется просто –
В возрасте четырнадцати с половиной лет, в конце лета 1778 года, Николай Резанов начинает военную службу кадетом Измайловского полка.
Русские лейб-гвардейские полки в смысле военной и социальной организации были построены по примеру западных прототипов. Самыми престижными считались три полка, созданные еще Петром Великим. Эти полки именовались по названиям подмосковных сел: Измайлово, Преображенское и Семеновское, из которых юный Петр набирал мальчишек для своей «потешной армии». Лейб-гвардейскими офицерами были в основном аристократы.
Когда Резанов начинал службу, среди офицеров его полка были представители самых знатных российских фамилий. Форма у офицеров была такой: зеленый камзол с красными обшлагами и воротником, белые бриджи. Командовал полком князь, генерал Николай Репнин, командиром кадетов был князь, майор Голицын. Среди кадетов, кстати, был и Александр Александрович Бибиков, сын умершего начальника Державина. Забегая вперед, офицеры поколения Резанова позже доблестно сражались с Наполеоном [8] .
8
По крайней мере, в галерее Зимнего дворца, где собраны портреты героев Отечественной войны 1812 года, можно увидеть четырнадцать его бывших сослуживцев.
Начиная служить, нетерпеливый Резанов быстро понял, что родился не вовремя, чтобы сделать стремительную военную карьеру, – повторялась та же история, что и с его отцом. В 1774 году заключением Кючук-Кайнарджийского мира, по которому Россия получила право иметь флот на Черном море и право перехода через проливы Босфор и Дарданеллы, закончилась очередная русско-турецкая война. Восстание Пугачёва, во время которого младшие офицеры после гибели старших имели возможность подняться по служебной лестнице, было подавлено. Для армии, и в частности для измайловцев, наступил период передышки4. При этом каждый год, с 1 мая по 1 сентября, полк участвовал в маневрах, проводившихся неподалеку от Санкт-Петербурга. Зимой нижние чины полка квартировались в бревенчатых казармах в деревне Калининское, расположенной к югу от столицы, а офицеры могли жить в городе, где начинался светский сезон с балами и прочими увеселениями. Такая спокойная жизнь высшие офицерские чины вполне устраивала, но амбициозная молодежь, конечно же, мечтала о другом.
Незадолго до того, как Николаю Резанову исполнилось двадцать лет, весной 1784 года, он решил, что с него хватит пустого времяпрепровождения, и подал в отставку. Если в условиях мира рассчитывать не на что, не лучше ли попытать счастья в гражданской жизни, тем более что кое-какие связи у его семьи имелись?
Буквально накануне он получил звание майора. По Табели о рангах это звание относилось к VIII классу и соответствовало гражданскому чину коллежского асессора. Обращение к коллежскому асессору было приятным на слух – «Ваше высокоблагородие», однако сам по себе чин не приносил никаких дивидендов. Точно так же, как и многие другие дворяне, прервавшие службу, Резанов поехал в имение матери, чтобы собраться с мыслями и понять, что он будет делать дальше.
Летом столица пустела: двор, высший свет и дворяне средней руки – все устремлялись в загородные усадьбы. Можно предположить, что молодой Резанов вместе со своими младшими братьями и сестрой наслаждался всеми прелестями теплого времени года в расположенном около Пскова селе Демьянинское, которое принадлежало его матери Александре Окуневой – оно было ее приданым [9] .
В 1784 году Псков был глубокой провинцией. Императрица, посетившая этот город в 1776 году, пришла к выводу о том, что Псков – это невероятное захолустье. «Заразите кого-нибудь вашим талантом и пришлите его сюда, – писала Екатерина из Пскова своему другу барону Фридриху фон Гримму. – Возможно, этот человек сможет оживить это место»5. Между тем в XV веке Псков процветал. Он торговал лесом, янтарем и дегтем. В Пскове жили богатые купцы, которые построили красивые церкви и большие особняки. Город был окружен высокой крепостной стеной и выдержал двадцать шесть осад со стороны татар, ливонцев, поляков, тевтонских рыцарей и завистливых новгородцев, которым успех соседей всегда мозолил глаза. Однако в XVIII веке Псков оказался в стороне от происходящих в мире событий. За восемьдесят лет до прибытия сюда Резанова, в июле 1704 года, Петр Первый отвоевал у шведов крепость Дерпт (ранее – древнерусский город Юрьев, а в наши дни – эстонский город Тарту), границу перенесли на запад, и Псков уже больше не имел стратегически важного положения на рубежах империи. Вся торговля шла теперь через Петербург и Кёнигсберг. По церковным записям 1780-х годов население Пскова и окрестностей составляло всего 7000 человек, в два раза меньше, чем в Средние века.
9
В наши дни это село бесследно исчезло с карты.
После службы в лейб-гвардейском полку молодой человек наверняка заскучал. В Петербурге газеты писали о представлениях нового Каменного театра, который был открыт в 1783 году (теперь это всем известная Мариинка), в салонах обсуждали оду Державина «К Фелице» – авангардное для своего времени произведение, в котором поэт обращался непосредственно к Екатерине, а в Пскове единственной новостью было начало строительства суда.
Будь Резанов пессимистом, он бы, вероятно, приуныл: жизнь не удалась. Но скорее он рассматривал свое пребывание в провинции как передышку перед грядущим возвращением в столицу. Незадолго до описываемых событий Гавриил Державин стал губернатором Олонца – уездного города на границе со Швецией. Спустя год, в 1775 году, Екатерина перевела его, также губернатором, в богатую зерном Тамбовскую область. Державин, умевший спокойно ждать своего часа, приобрел репутацию успешного управленца, и молодой Резанов, возможно, надеялся на то, что фаворит государыни вспомнит о нем, если понадобится к нему обратиться.
Окуневы, родственники со стороны матери, были достаточно крупными помещиками и прекрасно знали всю псковскую администрацию. Пользуясь связями, Николаю подыскали работу: невзирая на полное отсутствие опыта и соответствующего образования, он становится коллежским асессором в только что открывшейся Палате гражданского суда. В качестве бонуса молодому дворянину приписали дополнительный год стажа. В суде рассматривали дела, связанные с бродяжничеством, драками, семейными тяжбами и прочими житейскими казусами. Дела слушались в порядке убывания социального статуса людей, подавших петиции.
Просматривая записи тех лет, можно обзеваться и умереть от скуки. Приблизительно в те дни, когда Резанов начал службу, была сделана опись мебели и предметов. В этой описи фигурируют «две медные чернильницы, одна песочница [10] , один колокольчик, одна голландская печь с железными дверцами, восемь медных канделябров, окна и несколько дверей»6.
Целых четыре года Резанов ставил свою подпись о присутствии на службе практически каждый день. Суд, состоявший из председателя, двух его заместителей и двух асессоров, работал все дни за исключением воскресенья и праздников, с восьми утра до двух после полудня. Судейская форма в те годы была следующей: голубые камзолы с красной оторочкой и с широкими, до колен панталонами. Все члены суда были при шпагах, чтобы показать свое дворянское происхождение.
10
Чтобы промакивать написанное чернилами.
До Екатерины II при разбирательстве дел часто использовали пытки. Главным образом – прижигание железом и «колесо». С помощью пыток пытались получить «чистосердечное» признание, но часто они заканчивались смертью подозреваемого. В 1767 году императрица запретила экзекуции, что высоко оценили европейские либералы, такие как Вольтер, но в самой России были недовольные – мол, дела из-за этого стали рассматривать очень долго.
Также Екатерина распорядилась платить государственным служащим зарплату. До этого служащие должны были существовать «на собственные средства», как весьма двусмысленно было написано в петровском указе. На практике «собственные средства» зарабатывались взятками, которые давали те, кто обращался в суд7. Нововведение Екатерины не уничтожило взяточничество, а использование своего положения в целях личного обогащения является отличительной чертой российской бюрократии и по сей день. Так или иначе, жалованье Николая Резанова составляло 300 рублей в год. Это были не самые большие деньги, но их хватало на еду и скромное существование.