Граница надежд
Шрифт:
— Усильте посты возле Бутова дома! — послышался голос.
Это опять Драган. Церемония закончилась, и он уже думает о последующих днях.
— Выставьте секреты. К нашему району приближается диверсионная группа.
— Не беспокойся!
— А что касается тех негодяев, то завтра их привезут. Ты еще настаиваешь на том, чтобы встретиться с ними?
— Только в том случае, если не будет тебя.
— Я еще подумаю, — сказал он и направился в сторону города.
Жасмина подошла ко мне. Я взял ее под руку. Она поежилась. Ей стало зябко, и она
— Что с тобой? — спросил я.
— Мне страшно!
— За Ярослава я спокоен.
Она начала дрожать еще сильнее.
— И за завтрашний день я спокоен.
— Боюсь за тебя.
Я прижал ее к себе. Она такая же, какой была в прежние годы.
Жасмина. Всю ночь я провела в смятении. Одну опору я имела, и ту отнял у меня Драган. Никогда не допускала, что Велико прибегнет к посторонней помощи. Уж лучше бы он отрекся от меня, чем позволил себе признаться Драгану, что сомневается в моей устойчивости.
Чем я заслужила его недоверие?
Кольцо стягивается вокруг меня, и я тороплюсь покончить с этой неопределенностью. Я была сильная, когда защищала только себя. А сейчас приходится защищать не только себя, но и свою жизнь, ту самую жизнь, которую я создала.
Утром мне встретился мой бывший муж. Сначала я его не узнала. Он похудел до неузнаваемости, отрастил усы. Венцемир с усами!
Он остановился и пристально посмотрел на меня.
— Неужели ты меня не узнаешь? — В его голосе по-прежнему звучали нотки самоуверенности.
— Ты изменился.
— Я еще больше изменюсь, но никогда совсем не исчезну.
— А зачем тебе нужно исчезать? Твой отец так страдает из-за тебя. Ты ему нужен, — сказала я, подумав о старом Велеве.
— Все страдают из-за меня, только мне никто не нужен, кроме тебя. Вот уже несколько дней я пытаюсь встретиться с тобой.
— Ну и что?
— Я не забыл, что являюсь твоим должником, что благодаря тебе я спасся от расстрела, от тюрьмы.
— Благодари своего отца. Тогда он тебя простил и спас.
— А теперь я пришел просить, чтобы ты меня простила. Чтобы мы забыли обо всем и ты ушла со мной. Возьми и ребенка! У нас еще вся жизнь впереди. Весь мир принадлежит нам, Жасмина...
Нет, он воистину сошел с ума. Как он мог предположить, что я пойду за ним, ведь он никогда не был для меня живым? Как он мог допустить, что я заберу своего ребенка и доверю ему? Старик говорит, что Венцемир никогда не был безумным, а я могу утверждать, что он никогда и не выздоравливал.
— Я понял многое. Все обдумал. Знаю, и то, что твой муж целыми неделями не возвращается домой, что он постоянно пьян и ночи напролет не спит, потому что ему не дает покоя пролитая им кровь стольких невинных людей.
Я почувствовала, что онемела от ужаса. А Венцемир стоял передо мной и откровенно радовался своим словам. Он протянул руку, чтобы схватить меня, но я его оттолкнула.
— Иди своей дорогой и забудь обо мне, — проговорила я и поспешила
— Только со мной ты сможешь быть счастливой. Поторопись, потому что завтра уже будет поздно!
Я плюнула ему в лицо и ушла. Чувствовала себя оскверненной и оскорбленной.
Вдруг кто-то схватил меня за плечо. Я остановилась. За спиной стояла моя тетя.
— Значит, так ты мне отплатила за все? — прошипела она.
Я готова была убить ее, но тетина рука оказалась сильнее, чем моя.
— Ты должна пойти с нами. Доведешь нас туда, куда нужно, а потом иди на все четыре стороны. Ты знаешь, что я хорошо стреляю. Думаю, тебе хочется остаться живой... Приготовься и не думай, что это предательство. Если ты любишь своего ребенка, то будешь делать только то, что я тебе говорю!
Голос Делиевой был твердым, и я не нашла сил сопротивляться. Она словно парализовала меня. Я хотела позвать на помощь, но голос мой был едва слышен, что-то сдавило горло... А Стефка Делиева исчезла.
Дальше я побрела наугад. Никогда еще не чувствовала себя такой слабой и беспомощной. Они решили сыграть на моих материнских чувствах. Знают, что в Сильве вся моя жизнь. Врагов своих я ненавижу так же сильно, как сильно люблю мужа и дочь. Я ничего не могу сделать...
Я пошла в больницу к Венете.
Венета не могла шелохнуться. Она сама себя подожгла. А надо ли было делать это? Наверное, надо, ведь она зажгла огонь не в погоне за сенсацией, а от душевной боли... Кто ее излечит? Время?.. Люди?.. Ложь! Только она сама может себе помочь.
Я шла к ней не для того, чтобы утешить. Мне хотелось снова ее увидеть, еще раз убедиться в том, что на земле есть люди, уважающие самих себя.
Венета лежала, отвернувшись к стене. Я положила букет хризантем на ночной столик. Она пошевельнулась. Моя рука невольно стала ласкать ее волосы. Обгоревшие, они все еще пахли дымом. Ее подстригли, нет, просто отрезали только те пряди, которые опалил огонь.
Я заговорила о чем-то с сестрой, чтобы скрыть свое волнение, а Венета повернулась и притянула меня к себе. Сказала, что хочет быть похожей на меня, говорила еще много всего, а я едва держалась на ногах, настолько ослабла и стала беспомощной. Венета не сводила с меня глаз. Она черпала силы у меня, верила в меня, и лишь я одна не верила в себя.
Мне захотелось рассказать ей все: что я оказалась на распутье и что для меня нет выхода; что с самого рождения я обречена на то, чтобы не знать ни одного спокойного дня; что она сильнее меня и я ей завидую... Но ее глаза... Они следили за мной, они горели внутренним огнем, и я ощущала тепло этого огня.
Я рассказала ей о Ярославе, о его жизни. Старалась казаться спокойной, чтобы и она не впала в депрессию, а Венета и без того выглядела совсем спокойной. «Великое спокойствие обреченных...» Кому принадлежали эти слова? Не помню. Она протянула мне две хризантемы, чтобы я положила их на гроб Ярослава, и своим молчанием показала мне, что устала.