Граница вечности
Шрифт:
Бело-зеленый «вартбург» ждал на улице. Водитель отвез ее в гостиницу, где она зарегистрировалась. Из своего номера она почти сразу спустилась в вестибюль.
Она не хотела привлекать к себе внимание даже простым выяснением у администратора, в каком номере остановилась Анна Мюррей. По крайней мере, один из дежурных должен был быть информатором Штази, и он мог взять на заметку советскую журналистку, которая интересуется издателем из Англии.
Позади стойки администратора находились пронумерованные ячейки для ключей от номеров и почты для постояльцев. Таня просто заклеила пустой конверт, написала на нем «Фрау Анна Мюррей» и отдала его дежурной, не говоря ни слова. Та сразу положила его в ячейку номера 305.
В ячейке лежал ключ. Это указывало на то, что Анны Мюррей в данный момент в номере не было.
Таня пошла в бар. Анны там также не было. В течение часа Таня сидела в баре, пила пиво и вчерне набросала статью в своем блокноте. Потом она пошла в ресторан. Там Анну она также не увидела. Та, вероятно, пошла ужинать с коллегами в городской ресторан. Таня посидела некоторое время одна и заказала фирменное блюдо — овощное рагу. За кофе она просидела час и ушла.
Проходя мимо стойки администратора, она посмотрела на ячейки. Ключ от номера 305 забрали.
Таня вернулась в свою комнату, взяла рукопись и пошла в номер 305.
У двери она остановилась. Если она сейчас сделает это, она свяжет себя по рукам и ногам. Никакая легенда не станет оправданием ее поступка. Она занимается распространением антисоветской пропаганды на Западе. Если ее поймают, ее жизнь кончена.
Она постучала.
Дверь открыла Анна. Она стояла босой и держала в руке зубную щетку: очевидно, собиралась лечь спать.
Таня приложила к губам палец, отдала Анне рукопись, прошептав «Я приду через два часа», и ушла.
Она вернулась в свой номер и села на кровать, вся дрожа.
Если Анна просто откажется от книги, это еще полбеды. А если Таня ошиблась в ней, Анна может донести властям, что ей подсунули диссидентскую книгу. Она может перепугаться, если будет молчать, что ее обвинят в соучастии в заговоре. Она может подумать, что самое разумное в этой ситуации — доложить о сделанном ей противозаконном предложении.
Но Таня была убеждена, что большинство жителей Запада так не думают. Вопреки Таниным предосторожностям, Анне не придет в голову, что она совершает преступление, читая рукопись.
Значит, главный вопрос в том, понравится ли Анне произведение Василия. Даниилу понравилось и редакторам «Нового мира» также. Но они единственные, кто читал рассказы, и они все русские. Как среагирует иностранец? Анна должна сразу понять, что рассказ хорошо написан. Таня не сомневалась в этом. Но тронет ли он ее? Растревожит ли ее душу?
В начале двенадцатого Таня снова подошла к номеру 305.
Анна открыла дверь, держа в руках рукопись.
Лицо ее было мокрое от слез.
Шепотом она сказала:
— Это ужасно. Об этом должен знать весь мир.
* * *
Как-то раз поздним вечером в пятницу Дейв узнал, что Лу, барабанщик «Плам Нелли», гомосексуалист.
До этого он думал, что Лу стеснительный. Многие девушки хотели переспать с парнями, которые играли в поп-группах, и артистические уборные иногда превращались в бордели, но Лу ни разу не воспользовался таким случаем. Ничего удивительного в этом не было: кто-то хотел, кто-то не хотел. Валли никогда не гулял с поклонницами рок-ансамблей. Дейв, случалось, гулял, а Баз, бас-гитарист, никогда не отказывался.
У «Плам Нелли» снова появились ангажементы. Песня «Я скучаю по тебе, Алисия» вошла в двадцатку хитов под девятнадцатым номером и поднималась выше. Дейв и Валли вместе сочиняли песни и надеялись выпустить долгоиграющую пластинку. Как-то раз во второй половине дня они отправились на Портлент-плейс в студию Би-би-си, чтобы сделать предвари тельную запись для радиопрограммы. Им заплатили гроши, но это был шанс сделать рекламу песне «Я скучаю по тебе, Алисия». Может быть, она поднимется до номера один. Дейв говорил, что можно пока жить и на гроши.
Они вышли на улицу, щурясь от низкого вечернего солнца, и решили пойти в ближайший паб под названием «Золотой рог».
— Мне не хочется туда идти, — сказал Лу.
— Не глупи, — напустился на него Баз. — Когда ты отказывался от пинты пива?
— Тогда пойдемте в другой паб, — упирался Лу.
— Почему?
— Мне там не нравится.
— Если ты не хочешь, чтобы к тебе приставали, надень темные очки.
Они несколько раз выступали на телевидении, и их иногда узнавали поклонники в ресторанах и барах, но проблемы там возникали редко. Они стали избегать мест, где собирались подростки, таких как кофейни рядом со школами, поскольку толпа юнцов могла повести себя непредсказуемо. Но в пабах, куда ходили взрослые, все было нормально.
Они вошли в «Золотой рог» и направились к барной стойке. Бармен улыбнулся Лу и сказал:
— Привет, милашка Луси. Тебе чего — вод и тон?
Все музыканты с удивлением посмотрели на Лу.
— Ты здесь завсегдатай? — спросил Баз.
— Что такое «вод и тон»? — спросил Валли.
— Луси — это ты? — спросил Дейв.
Бармен занервничал:
— Кто твои дружки, Луси?
Лу посмотрел на троих ребят и сказал:
— Вы раскололи меня, сволочи.
— Так ты педик? — изумился Баз.
Сейчас, когда Лу был разоблачен, он отбросил осторожность.
— Да, я стопроцентный педик. Не будь вы слепцами и болванами, вы догадались бы об этом гораздо раньше. Да, я целуюсь с мужиками и сплю с ними, когда знаю, что меня не застукают. Но, пожалуйста, не беспокойтесь, к вам я приставать не буду, потому что вы уроды. А теперь давайте выпьем.
Дейв восторженно захлопал в ладоши, и после того как прошло потрясение у База и Валли, они последовали его примеру.
Установленный факт заинтриговал Дейва. Он имел представление о голубых лишь понаслышке. У него никогда не было друзей-гомосексуалистов, насколько он мог судить, — большинство из них скрывали это, как Лу, поскольку то, что они делали, было преступлением. Бабушка Дейва, леди Леквиз, проводила кампанию за отмену этого закона, но пока безуспешно.