Граница вечности
Шрифт:
В растерянности она огляделась.
— На первый взгляд все как прежде, — проговорила она. — Вот только открыты все ящики.
— Проверьте, все ли вещи на месте.
— У меня нет ничего, что можно было бы украсть.
— Они обычно берут деньги, драгоценности, спиртное и оружие.
— На мне часы и кольцо. Я не пью, и у меня нет никакого оружия.
Она пошла на кухню, и Джордж смотрел через открытую дверь. Она открыла банку с кофе.
— У меня здесь было восемьдесят долларов, — сказала она. — Их нет.
Полицейский сделал запись в своем блокноте.
— Ровно восемьдесят?
— Три двадцатки и две десятки.
В квартире была еще одна комната. Джордж прошел через гостиную и открыл дверь в спальню.
Мария выкрикнула:
— Джордж! Не входи туда!
Но было уже поздно.
Джордж стоял в двери и с удивлением обвел взглядом комнату.
— Бог мой! — произнес он. Теперь он понял, почему она ни с кем не встречалась.
Мария отвернулась, готовая провалиться сквозь землю от смущения.
Полицейский вошел в спальню вслед за Джорджем.
— Вот так штука, — сказал он. — Здесь у вас, должно быть, сотня фотографий президента Кеннеди. Вы были его поклонницей, да?
— Да, — выдавила из себя Мария. — Поклонницей.
— Ага, и свечи, и цветы, и все такое. Потрясающе!
Джордж отвернулся от представшей перед ним картины.
— Извини, Мария, что я сунул свой нос, — негромко сказал он.
Она покачала головой, словно говоря, что ему не за что извиняться: мол, так само собой вышло. Но Джордж понимал, что он вторгся в потайное священное место. Он хотел дать себе хорошего пинка.
Полицейский не закрывал рта:
— Это почти как в католической церкви. Как это называется? Алтарь или святилище.
— Вы правы, — сказала Мария. — Святилище.
* * *
Программа «Сегодня» транслировалась телевизионной сетью, радиостанциями и студиями, некоторые из которых помещались в небоскребе в деловом центре города. Миссис Зальцман, привлекательная средних лет женщина в отделе кадров, пала жертвой обаяния Джаспера Мюррея. Она закинула ногу на ногу, лукаво посмотрела на него поверх очков в синей оправе и назвала его мистер Мюррей. Он зажигал ей сигареты и называл ее Синеглазкой.
Ей было жаль его. Он приехал из Англии с надеждой успешно пройти собеседование на получение работы, которой не было. В программу «Сегодня» никогда не брали новичков: там работали только опытные телерепортеры, операторы и обозреватели. Некоторые из них отличились в своей профессии. Даже секретарши не один год проработали в СМИ. Напрасно Джаспер доказывал, что он не новичок в журналистике: он был редактором своей собственной газеты. Студенческая пресса не в счет. Это говорила миссис Зальцман, всем своим видом выказывая ему сочувствие.
Он не мог возвращаться в Лондон — это было бы слишком унизительно. Он готов на все, чтобы остаться в США. Его место в «Уэстерн мейл», наверное, уже кем-то занято.
Он умолял миссис Зальцман дать ему работу, любую работу, хоть самую заурядную в телевизионной сети, которая готовила программу «Сегодня». Он показал ей свою зеленую карточку, полученную в американском посольстве в Лондоне, дававшую ему право искать работу в Штатах. Она сказала, чтобы он пришел через неделю.
Он жил в международном студенческом общежитии в Нижнем Ист-Сайде, платя один доллар в день. Неделю он изучал Нью-Йорк, ходя всюду пешком в целях экономии денег. Потом он отправился к миссис Зальцман, купив одну розу. И она дала ему работу.
Очень заурядную работу. Его назначили секретарем-контролером передач, транслируемых местной радиостанцией. В его обязанности входило целый день слушать радио и фиксировать все, что шло в эфир: какая давалась реклама, какие проигрывали пластинки, у кого брали интервью, продолжительность бюллетеней новостей и метеорологических прогнозов и сводки об автомобильном движении. Джасперу было все равно. Он зацепился. Он работал в Америке.
Отдел кадров, радиостанция и студия программы «Сегодня» находились в том же небоскребе, и Джаспер надеялся познакомиться с сотрудниками программы, но ему все никак не удавалось. Это была элитная группа, державшаяся особняком.
Однажды утром он ехал в лифте с редактором программы «Сегодня» Хербом Гоулдом, мужчиной примерно сорока лет и темной синевой на щеках от бороды. Джаспер представился и сказал:
— Я восхищаюсь вашей передачей.
— Спасибо, — вежливо ответил Гоулд.
— Я мечтаю работать у вас, — продолжал Джаспер.
— Сейчас нам никто не требуется, — сказал Гоулд.
— Я как-нибудь хотел бы показать вам свои статьи, опубликованные в британских национальных газетах.
Лифт остановился. Джаспер в отчаянии продолжал:
— Я написал…
Гоулд поднял руку, чтобы остановить его, и вышел из лифта.
— Тем не менее благодарю, — сказал он и ушел.
Несколькими днями позже Джаспер сидел в наушниках за машинкой и услышал мелодичный голос Криса Гарднера, ведущего дневной музыкальной передачи: «Британская группа "Плам Нелли" прибыла сегодня в Нью-Йорк в рамках рок-турне, спонсируемого туристической компанией "Олл-стар туринг". Сегодня вечером состоится их выступление. — Джаспер навострил уши. — Мы надеялись подготовить интервью с этими парнями, которых называют новыми битлами, но спонсор сказал, что у них не будет времени. Вместо этого мы передаем их последний хит, написанный Дейвом и Валли, "До свидания, Лондон"».
Когда заиграла мелодия, Джаспер сбросил наушники, вскочил из-за стола в маленькой кабинке в коридоре и помчался в студию.
— Я могу взять интервью у «Плам Нелли», — сказал он.
В эфире Гарднер звучал как кинозвезда в главных романтических ролях, но в жизни он выглядел как заурядный человек с перхотью на плечах своего кардигана.
— Как тебе это удастся, Джаспер? — спросил он с ноткой скептицизма в голосе.
— Я знаю этих ребят. Я рос с Дейвом Уильямсом. Наши матери — лучшие подруги.