Граница вечности
Шрифт:
— Как хорошо, что я не имею никакого отношения к «Роллинг стоунз».
— Ну конечно, — сказал Уортон совершенно серьезно.
Вернулась Дженни с двумя цветными фотографиями 20x25 сантиметров и фломастером.
Дейв спросил у Уортона:
— Как зовут ваших детей?
— Кэролайн и Эдвард.
На каждой фотографии Дейв написал имя того, кому она предназначалась, и поставил свою подпись.
Тони Петерсон сообщил:
— Все готово для исполнения «Пересмешника».
Для этого номера сделали небольшую декорацию, изображавшую часть торгового зала в шикарном магазине со стеклянными шкафами, уставленными сверкающими предметами роскоши. Перси предстал в образе администратора в темном костюме с серебристым галстуком. Иви выступала в роли богатой покупательницы в шляпе, перчатках и с сумочкой. Они заняли места по обеим сторонам прилавка. Дейв улыбнулся тому, с каким старанием Чарли добивался, чтобы их отношения не воспринимались как амурные.
Они репетировали с оркестром. Песня была с оптимистическим настроем и легкомысленная. Баритон Перси и контральто Иви прекрасно гармонировали. В определенный момент Перси достал из-под прилавка клетку с птицей и поднос с кольцами.
— Здесь мы добавим закадровый смех. Он даст понять зрителям, что это смешно, — сказал Чарли.
Потом они исполнили номер перед включенными камерами. Первый дубль получился превосходно, но, как всегда, они сделали второй для верности.
Когда запись подходила к концу, Дейв чувствовал себя хорошо. Это был идеальный развлекательный сюжет для американских зрителей. Он начал верить, что у шоу будет успех. В последнем куплете песни Иви наклонялась через прилавок, поднималась на цыпочки и целовала Перси в щеку.
— Замечательно, — воскликнул Тони, выйдя на съемочную площадку. — Спасибо всем. Поставьте декорацию для следующего выступления Дейва, пожалуйста.
Было очевидно, что он растерян и торопится, и Дейв не понимал почему.
Иви и Перси ушли со съемочной площадки.
Мистер Уортона, стоявший рядом с Дойном, заметил:
— Мы не можем показывать этот поцелуй.
Прежде чем Дейв успел что-либо произнести, подобие грастно отозвался Чарли Лэклоу:
— Конечно, нет, не беспокойтесь, мистер Уортон, этого не будет, мы вырежем, вероятно, до того места, где Дейв аплодирует.
Дейв мягко заметил:
— Поцелуй мне показался прелестным и вполне невинным.
Уортон проговорил с суровой ноткой в голосе:
— Напрасно.
Дейв с тревогой подумал, не станет ли это предметом спора.
— Забудем об этом, Дейв, — сказал Чарли. — Мы не можем показывать по американскому телевидению межрасовый поцелуй.
Дейв удивился. Но подумав немного, он вспомнил, что к тем немногим чернокожим, которые появлялись на телеэкране, белые почти никогда не прикасались.
— Это политика или что-тоеще? — спросил он.
— Скорее неписаное правило, — ответил Чарли. — Неписаное и непреложное, — твердо добавил он.
Иви слышала препирательство и сказала с вызовом:
— Это почему?
Дейв увидел выражение на ее лице и про себя простонал. Иви не собиралась оставлять это. Она рвалась в бой.
Но на несколько мгновений стало тихо. Никто не решался что-либо сказать, особенно в присутствии Перси.
Наконец Уортон ответил на вопрос Иви в своем сухом бухгалтерском тоне.
— Потому что зрители не одобрят, — заявил он. — Большинство американцев считают, что не должно быть межрасовых браков.
Чарли Лэклоу добавил:
— Совершенно верно. То, что происходит на телеэкране, происходит у вас, в вашей гостиной, с вашими детьми, вашей тещей и свекровью.
Уортон взглянул на Перси и вспомнил, что тот женат на Бэйб Ли, белой женщине.
— Извините, если это оскорбляет вас, мистер Маркванд, — сказал он.
— Ничего, я привык, — спокойно ответил он, не показав, что он оскорблен, но и не проявляя желания делать из мухи слона. Дейв отметил про себя, что это в высшей степени тактично.
Иви возмущенно проговорила:
— Может быть, телевидению стоило бы развеивать людские предрассудки.
— Не будь наивна, — резко сказал Чарли. — Если мы покажем им что-нибудь, что им не нравится, они просто переключат канал.
— Тогда все каналы должные поступать одинаково и показывать Америку страной, где все равны.
— Из этого ничего не выйдет, — возразил Чарли.
— Может быть, не выйдет, но надо попробовать, — продолжала Иви. — У нас есть ответственность. — Она обвела глазами всех, кто стоял рядом: Чарли, Тони, Дейва, Перси и Уортона. Дейв почувствовал себя виноватым, встретившись с ней взглядом, поскольку знал, что она права. — У всех нас. Мы делаем телевизионные передачи, которые влияют на образ мышления людей.
Чарли решил возразить:
— Вовсе не обязательно…
Дейв перебил его:
— Постойте, Чарли. Мы оказываем влияние на людей. Если бы не влияли, мистер Уортон напрасно тратил бы деньги.
Чарли рассердился, но крыть ему было нечем.
— Сейчас у нас есть шанс сделать мир лучше, — не отступалась Иви. — Никто не возражал бы, если бы я поцеловала Бинга Кросби при показе по телевидению, когда перед экранами собирается больше всего зрителей. Пусть люди увидят, что нет никакой разницы, если щека, которую я целую, немного темнее.
Они все посмотрели на Уортона.
Дейв почувствовал, как выступил пот у него под плотно прилегающей украшенной оборками рубашкой. Ему не хотелось, чтобы Уортон обиделся.
— Вы хорошо спорите, юная леди, — заговорил Уортон. — Но у меня есть обязанности перед акционерами и служащими. Я здесь не для того, чтобы делать мир лучше. Я здесь для того, чтобы продавать «Фоум» домохозяйкам. И я не добьюсь этого, если моя продукция будет ассоциироваться с межрасовым сексом, при всем моем уважении к мистеру Маркванду. Кстати, Перси, я ваш большой почитатель, у меня есть все ваши пластинки.
Дейв поймал себя на том, что думает о Манди Лав. Он сходил с ума по ней. Она была чернокожей — с кожей не золотистого загара, как у Перси, а красивого темно-коричневого цвета. Он целовал ее тело, пока губы не начинали болеть. Он мог бы сделать ей предложение, если бы она не вернулась к своему старому дружку. И Дейв был бы сейчас в положении Перси, терпеливо слушая оскорбительный для него разговор.
— Я думаю, — сказал Чарли, — дуэт будет служить хорошим символом межрасовой гармонии без намека на скользкую темуо любовной связи между представителями разных рас. Я считаю, что мы сделали великолепную работу при условии, если мы исключим поцелуй.