Граница вечности
Шрифт:
— Я хочу поговорить с вами.
Камерон ответил также по-русски:
— Хорошо.
— Я найду безопасное место.
Камерону ничего не оставалось, кроме как сказать:
— Ладно.
— Таня скажет вам, где и когда.
— Отлично.
Незнакомец отвернулся.
Камерон переключил внимание снова на Лидку. Таня сказала ей:
— Я ошиблась, как глупо.
Она быстро отошла от них. Ясно, что она хотела отвлечь Лидку на несколько мгновений, пока военный разговаривал с Камероном.
— Странно, — озадаченно проговорила Лидка, когда они вышли из посольства.
Камерон был взволнован, но делал вид, что тоже ничего не понимает.
— Удивительно, — сказал он.
— Кто был тот польский офицер, который говорил с вами? — продолжала допытываться Лидка.
— Ни малейшего представления, — ответил Камерон. — Моя машина там.
— О! — воскликнула она. — У вас машина?
— Да.
— Замечательно, — с довольным видом произнесла Лидка.
* * *
Неделей позже Камерон проснулся в комнате Лидки в коммунальной квартире.
Это была маленькая комната, в которой стояли стол, кровать, туалетный столик, телевизор и кухонная мойка. Душ и туалет находились в конце коридора, и ими пользовались еще три человека.
Для Камерона это был рай.
Он сел в кровати. Она у стойки заваривала кофе из его зерен: позволить себе настоящий кофе она не могла. Никакой одежды на ней не было. Она повернулась и пошла к кровати с чашкой в руке. У нее были жесткие каштановые волосы на лобке и маленькие заостренные груди с темно-красными сосками.
Сначала он испытывал неудобство от того, что она расхаживала голой, поскольку ему хотелось смотреть на нее, а это было неприлично. Когда он признался в этом, она сказала:
— Смотри сколько хочешь, мне это нравится.
И все-таки он стеснялся, но уже не так.
В течение недели он приходил к Лидке каждый день.
Он занимался с ней любовью в семь раз больше, чем за всю свою жизнь до последнего времени, не считая того, что ему делала Сузи в массажном салоне.
Однажды Лидка спросила, хочет ли он ублажить ее еще раз этим утром.
— Ты что — сексуальный маньяк? — спросил он.
Она обиделась, но они все равно слились в экстазе.
Пока она причесывалась, он потягивал кофе и думал о предстоящем дне. Таня Дворкина пока не давала о себе знать. Он доложил о контакте в египетском посольстве своему боссу Киту Дорсету, и они решили, что ничего не остается, как ждать.
У него на уме была другая забота. Он знал выражение «медовая ловушка». Только дурак не задался бы вопросом, нет ли у Лидки скрытого мотива, чтобы лечь с ним в постель. Он должен был учитывать возможность, что она работала по приказу службы безопасности. Он вздохнул и сказал:
— Я должен сообщить своему боссу о тебе.
— Да? — удивилась она. — Почему?
— Предполагается, что американские дипломаты могут встречаться с девушками только из стран НАТО. Мы называем это правилом натовской постельной солидарности. Они не хотят, чтобы мы влюблялись в коммунистов.
Он не сказал ей, что он агент спецслужбы, а не дипломат.
С грустным лицом она села на кровать рядом с ним.
— Ты перестанешь бывать у меня?
— Нет-нет! — Ему это показалось немыслимым. — Но я должен сказать им, и они будут проверять тебя.
На этот она как будто бы встревожилась.
— Что это значит?
— Они будут выяснять, не можешь ли ты быть агентом секретных служб или что-то в этом роде.
Она пожала плечами.
— Ну и пусть. Они скоро убедятся, что я не имею к ним никакого отношения.
Она держалась совершенно спокойно.
— Извини, но так нужно, — сказал Камерон. — Переспать один раз — это не в счет. Но мы обязаны доложить, если случается что-то более серьезное, знаешь ли. Настоящие любовные отношения.
— А-а.
— Как ты считаешь, что у нас? — нервничая, спросил он. — Настоящие любовные отношения?
— Да, — сказала она. — Настоящие.
Глава пятьдесят третья
Семья Франков отправилась в Венгрию на двух «трабантах». Они ехали в отпуск. Как место летнего отдыха, Венгрия пользовалась популярностью у восточных немцев, если они могли позволить расходы на бензин.
Насколько они могли судить, за ними не следили.
Они зарезервировали тур в восточногерманском туристическом бюро. Они сомневались, дадут ли им визы, хотя Венгрия входила в советский блок, но они были приятно удивлены. Ганс Гофман упустил возможность вставить им палки в колеса — очевидно, у него хватало других дел.
Им понадобились две машины, потому что они ехали с Каролин и ее семьей. Вернер и Карла безумно любили свою внучку Алису, которой было шестнадцать лет. Лили любила Каролин, но не любила ее мужа Одо. Он был хороший человек, и он устроил Лили на нынешнюю работу администратором в церковном приюте для сирот. Но в его любви к Каролин и Алисе проявлялось что-то натужное, словно любить их было добродетелью. Лили считала, что любовь мужчины — это беззаветная страсть, а не моральная обязанность.
Каролин чувствовала то же самое. Она и Лили в силу существовавшей между ними духовной близости делились друг с другом своими секретами, и Каролин призналась, что замужество — это ошибка. Она не была несчастной с Одо, но и не любила его. Он был добр и нежен, но не сексуален: они занимались любовью раз в месяц.
Итак, отправляющаяся на отдых группа состояла из шести человек. Вернер, Карла и Лили ехали в машине красновато-коричневого цвета, а Каролин, Одо и Алиса — в белой.
Путь предстоял долгий, особенно из-за того, что «трабант» имел малосильный двухтактный двигатель объемом 600 кубических сантиметров, а проделать предстояло почти тысячу километров по Чехословакии. В первый день они доехали до Праги, где переночевали. Когда уезжали из гостиницы на следующее утро, Вернер сказал: