Граница земли
Шрифт:
– Мама?
– позвал Пепито. Он чуть не плакал под тяжестью тела матери от холода и страха.
– Тише, дорогой, - рассеянно проговорила она, продолжая прислушиваться.
– Но, мама, - он уже всхлипывал. Но она не ответила, по крайней мере, своему сыну. Она слушала дельфина, а Пепито все плакал и плакал, тихонько, почти про себя, пока не уснул.
Пепито не знал, сколько он проспал, но когда проснулся, они были снова на мелководье. Солнце село, только багровая полоса на западе указывала, где оно было; за их спиной из моря поднялась огромная золотая полная луна. Пепито замерз, его подташнивало, он был
– Мама?
– прошептал он.
Она не ответила. Она обхватила его руками и подняла в воздух: так и шла по грудь в воде, высоко над собой держа мальчика. Наконец она опустила его на берег, а сама снова повернулась к морю.
Дельфин все еще играл на мелководье. Он открыл пасть, словно бы улыбаясь, и Пепито затаил дыхание: во рту у дельфина блестело что-то, похожее на голубой бриллиант. Но, скорее всего, ему.просто показалось, потому что едва дельфин повернул голову, сияние исчезло; и все-таки Пепито испугался.
Дженни наклонилась к дельфину, зайдя по грудь в воду: она стояла на цыпочках и покачивалась под волнами. Она стояла лицом к лицу с дельфином. Почти касаясь его. Почти так, словно они целовались, подумал Пепито.
Потом дельфин поплыл прочь. Он еще дважды выпрыгнул из воды, прежде чем исчезнуть из виду.
И уплыл в море.
Дженни смотрела ему вслед, в море, залитое лунным светом. Когда он исчез, она медленно повернулась к своему сыну.
– Мама, - всхлипнул Пепито, охваченный внезапным ужасом.
Во лбу у Дженни сиял голубой камень.
Дженни пристально посмотрела на него, словно бы изучая. Сперва она не проронила ни слова, потом повернулась и посмотрела на длинную песчаную полосу пляжа, тянущуюся к огням Какао-Бич, потом перевела взгляд на башни космодрома, снова взглянула на море. Камень на ее челе сиял нестерпимым голубым светом. Глаза у нее были огромными и странными; Пепито испуганно вцепился в ее руку.
Дженни посмотрела на своего сына сверху вниз.
– Я помню тебя, - зазвучал ее знакомый голос, мягкий и задумчивый.
– Ты Питер Трегарт. Я родила тебя.
– Мама!
– отчаянно закричал он.
Она протянула руку и коснулась его. Рука у нее была холодной - они слишком долго пробыли в воде.
– Ты боишься?
– спокойно и бесстрастно спросила она.
– В этом нет нужды. Больше нет смысла ничего бояться. Я обещаю, что ты будешь жить в радости и спокойствии, ибо все мы будем счастливы в бесконечной любви и милости Вечного. Но сейчас пойдем, нам еще многое нужно сделать.
Когда Трегарт занял свое кресло для захода на посадку, он хмурился. Четыре полных оборота радиопередачи из центра управления полетом на Мысе Канаверал были неразборчивыми, а то и вовсе какими-то зашифрованными. Сообщение о том, что новый спутник был выведен на околоземную орбиту так же успешно, как и его предшественник, вызвало реакцию всего в несколько слов: «Роджер. Положительно. Вас поняли». Даже когда они доложили о том, что собираются зайти на посадку, им только было дано подтверждение того, что сообщение получено; далее следовала краткая сводка метеоусловий - направление и скорость ветра, движение воздушных потоков и плотность облачного покрова.
Энтузиазм Трегарта угас. Даже Вернер Риан, все еще находившийся под впечатлением от космического полета, только пожал плечами и ничего не сказал, когда они пошли на снижение. И все-таки это был славный полет! Вернее, поправил себя Трегарт, возможно, все великолепие такого
Трегарт был озадачен этим, и в конце концов придумал достаточно убедительное объяснение. После ночи Кометы Сикара на территории Китая остались ресурсы, которых не имели новые, более богатые страны. Это были первые организмы, начавшие когда-то жить на Земле, анаэробы, и сейчас они начали возвращаться первыми. Пока остальные голодали, они плодились и размножались в реках Китая.
Мертвые воды ожили первыми. На дне Янцзы и Желтой Реки скопились отходы жизнедеятельности людей и плодородная почва, смытая с полей, обрабатывавшихся в течение шести тысяч лет-здесь было достаточно пищи для микроорганизмов, - которые становились пищей организмам более крупным, те, в свою очередь, стали пищей для выживших и голодающих людей с их сетями и острогами.
И все это означало, что на поверхности Земли оставалась еще одна колония людей. Трегарт с нетерпением ждал хотя бы одного слова одобрения и признания с Мыса Канаверал.
Его не было.
По крайней мере, они могли бы пожелать нам удачной посадки, раздраженно подумал он, начиная первый виток перед заходом на посадку. У него было время подумать о чем-нибудь другом, кроме срочной работы. Он не ожидал, что спуск и посадка будут такими тяжелыми - не ожидал всех этих течений и воздушных ям, всего того, что бросало корабль из стороны в сторону, закрут чивало вштопор, - некоторое время ему казалось, что его вывернет наизнанку; он следил за температурой, закусив губу, - стрелки приборов ползли вверх, но так и не достиг-ли критической отметки. А потом они летели над Мексикой и Юкатаном, медленно снижаясь по тщательно рассчитанной траектории, оставили внизу Залив и медленно начали приближаться к Флориде - прошли над морем и совершили мягкую посадку на взлетно-посадочной полосе.
Когда наконец космический корабль остановился, прокатившись по полосе четыре километра прежде, чем Трегарт и Риан рискнули воспользоваться тормозной системой, им еще пришлось ждать, пока подъедут машины техников, чтобы выпустить их из корабля. Разумеется, люк можно было открыть и изнутри, но, опять же разумеется, корпус корабля был слишком горячим, чтобы дотронуться до него. А потому они ждали техников с их жаростойкими перчатками, чтобы те открыли люк с внешней стороны и помогли им осторожно выбраться на вольный воздух, стараясь ничего не касаться, ступить на трап, который выкатили специально для них.
– Как прошел полет?
– спросил Ньют Блюстоун.
Трегарт, огладывавшийся по сторонам, нахмурился, увидев, что в маленькой группе встречающих не было ни Пепито, ни Дженни. И голос Блюстоуна звучал как-то странно… Риан уже отвечал на вопрос вместо него.
– Все отлично, Ньют, - воскликнул он, широко улыбаясь.
– Вы должны это когда-нибудь попробовать! Это все, о чем я мечтал… но, как бы то ни было, - продолжил он, когда они уже садились в ожидавший их автомобиль, - это всего лишь первая ступень. Теперь я хочу большего! Я хочу отправиться дальше, Ньют, дальше земной орбиты - и я сделаю это.