Граница. Россия глазами соседей
Шрифт:
Вскоре после этого Бентсен заболел. Все началось с болей в горле, однако его состояние стремительно ухудшалось:
«Понедельник, 12 ноября. Буря с востока, мороз 28 градусов. У Бентсена довольно бледный вид. Похоже, из своего спальника он уже не выберется. С ложа ему уже не подняться. У него начались проблемы с желудком, кал практически весь состоит из крови».
Одна неделя сменяет другую, Бентсену становится все хуже и хуже. Бьёрвигу приходится теперь в одиночку отгонять белых медведей, заботиться о собаках, обеспечивать их едой и питьем. Полярная ночь – это «мрак внутри, мрак снаружи», но при этом время от времени небо освещается восхитительным полярным сиянием. Однако дел у Бьёрвига предостаточно, поэтому любоваться игрой красок нет ни времени, ни желания.
«У моего компаньона начался бред, – пишет он в декабре. – Ему кажется, что мы должны вернуться, в Тромсе, утверждает, что до него рукой подать. Вокруг себя он видит множество людей, с которыми ведет беседы, при этом удивляясь, что я их не вижу и не могу с ними говорить. […] Теперь у меня столько забот: я и смотритель собак, и чистильщик снега, и, конечно же, медбрат, хотя и без лекарств – так что не приходится тревожиться о том, что я ненароком пущу в ход неверное лекарство».
В канун Рождества Бентсен еще жив, и Бьервигу даже стало казаться, будто его спутник пошел на поправку. Но по поводу самого празднования писать было особенно не о чем: «[…] Это был, пожалуй, самый безрадостный и унылый сочельник, который только может выпасть на долю человека. Всеми покинутые, мы лежали вдвоем внутри маленькой заснеженной пещеры в самой суровой северной точке, на краю света».
Вечером 2 января двое норвежцев пытались немного ободрить друг друга, исполняя песни. Бентсен спел два куплета из «Прекрасной земли». «В подобных условиях лучше песни было не сыскать», – пишет Бьервиг.
Ночью они оба уснули. Когда Бьервиг проснулся рано утром, в убогой торфяной пещерке стояла полная тишина: «Решив, что он спит, я не захотел его будить. Однако стоило мне зажечь спичку, я увидел, что он уже мертв. Я был готов к тому, что это когда-нибудь произойдет, и уже привык к этой мысли. Но когда это случилось в реальности, все ощущалось совсем иначе. […] Поднявшись с постели, я растопил немного льда, омыл ему лицо и руки и оставил лежать в спальнике, в котором он умер. Оказавшись на острове одни, мы еще осенью договорились о том, что если один из нас умрет, то второй оставит его тело в пещере и будет защищать его от медведей и собак до возвращения экспедиции.
Свое обещание Бьервиг сдержал.
«Грустно мне было лежать там рядом с покойным, – резонно замечает он. – В спальнике и раньше было холодно, но теперь, рядом с мертвым телом, стало совсем студено. И все же я принимал все посланное мне судьбой».
И только 27 февраля, спустя два месяца, на помощь ему явился Уэллманн вместе с остальными участниками норвежской экспедиции.
– Как дела? – поинтересовался Уэллманн. – А где Бентсен?
– У меня все в порядке, а вот компаньон мой скончался. Я его не хоронил, он там так и лежит, – сказал Бьервиг, указывая на их общий спальный мешок, лежавший у ног Уэллманна.
Бьёрвиг вспоминает, что долгое время Уэллманн не мог произнести ни слова. Позже, выкопав могилу и похоронив в ней Бентсена, Уэллманн, Бьервиг и остальные члены этой малочисленной экспедиции, следуя изначальному плану, попытались добраться на север, однако уже после нескольких недель путешествия были вынуждены сдаться и вернулись на базу на мысе Тегеттгофф. В 1908–1909 годах Бьервиг вместе с опытным океанским шкипером Кнутом Йонсеном остался на зимовку на северо-западном побережье Шпицбергена, чтобы по заданию Уэллманна сторожить склады. В один из майских дней во время перехода через льдины Йонсен пропал. На этот раз Бьервиг пробыл в полном одиночестве целый месяц, пока не появилась подмога. Позже Уэллманн пытался уговорить Бьервига вернуться на Шпицберген, но тот счел, что с него довольно.
«В Северном Ледовитом океане хлебнул я немало горя, – пишет он заключение в своем дневнике. – Но если у человека нет печали, то нет у него и радости».
Умер он в 1932 году в возрасте семидесяти пяти лет.
Метеоролог Эвелин Бриггс Болдуин, который, если судить по воспоминаниям Бьервига, объедался шоколадом в то время, пока они с Бентсеном утоляли голод моржовым мясом, в 1901 году снова вернулся в Арктику. На этот раз его спонсировал американский миллионер Уильям Циглер, разбогатевший на продаже разрыхлителя для теста. Миллионеру удалось снарядить три экспедиции на Северный полюс, одну дороже другой, но все они оказались неудачными. Экспедиции Болдуина пришлось зимовать на острове Алджер, одном из южных островов Земли Франца-Иосифа. И по сей день сохранились остатки бревенчатой хижины, в которой они держали свои запасы. Удивительно, что время ее пощадило.
– Мы работаем, не покладая рук, пытаясь сохранить ценные исторические объекты и задокументировать их прежде, чем все это исчезнет, – сообщил Евгений Евмонов, молодой историк, руководящий проектом по охране полярной истории на острове Алджер. – Двадцать лет назад расстояние от хижины до воды составляло сорок пять метров. Теперь, как вы видите, остается не более двух метров, причем с каждым годом дистанция сокращается. Льды тают, море все больше и больше поглощает береговую линию. Мы делаем все возможное. В те времена, в 1901 году, здесь все выглядело иначе. Судно Болдуина стояло неподалеку от того места, где сейчас находится ваш корабль, но в ту пору его со всех сторон окружали толстые льдины
Вокруг «Академика Шокальского», пришвартованного в нескольких сотнях метрах от берега, переливалось изумрудными красками безмятежное море. В пределах видимости не было ни единой льдины.
Вот так рушится, ломается и разваливается буквально на глазах полярная история, угрожая навеки кануть в лету. Арктика – одно из тех мест земного шара, для которых искусственное изменение климата имеет наиболее очевидные и драматические последствия: в ее северных областях потепление происходит в два раза быстрее, чем в среднем по всему миру. С 1979 года, когда начались первые замеры, ученые обнаружили, что с поверхности Арктики ежегодно исчезает около 91000 квадратных километров льда, а оставшиеся глыбы становятся все тоньше и моложе. В итоге все развивается по спирали, ведь плотные белые льдины способны отражать солнечные лучи и отправлять их обратно в атмосферу, а тонкие льды и море могут их только поглощать. В 1980 году сквозь лед в морские глубины могло проникать не более четырех процентов солнечного тепла, а к 2010 году данный показатель составлял уже одиннадцать процентов. Климатологи считают, что никогда на протяжении 44000 лет в Арктике не было так тепло, как в наши дни.
Всего каких-то несколько лет назад путешествие по Северо-Восточному проходу на «Академике Шокальском» невозможно было бы вообразить без помощи ледокола. А через несколько лет пассажиры, похоже, могут вообще не встретить на своем пути ни единой льдины. Пейзажи, разворачивавшиеся перед нашими глазами, начинают потихоньку исчезать с лица земли. Скоро Арктику будет не узнать. Согласно предположениям ученых, через двадцать лет, а возможно, и раньше, Северо-Восточный проход полностью освободиться ото льда в летний период, а к 2080 году средняя температура повысится до пяти-шести градусов. Изменение климата в Арктике приведет к колоссальным последствиям для жизни на суше и в воде, и повлияет на погодные условия и океанские течения. Теплая вода обладает меньшей способностью связывать углекислый газ, чем холодная, соответственно рко увеличился содержание углекислого газа в атмосфере и повлечет за собой потепление. Самый страшный сценарий развернется, если в Арктике и Сибири начнется таяние вечных льдов, что не только повлечет за собой эрозию почвы, но и может привести к массовому выбросу парниковых газов, многие тысячи лет дремавших в районах вечной мерзлоты. В 2016 году на полуострове Джамал в Сибири вспышка сибирской язвы повлекла за собой смерть двенадцатилетнего мальчика и тысячи двухсот оленей. Таяние ледников разбудило микробы, покоившиеся под слоями вечных льдов. И никто не знает, какие еще виды вирусов и бактерий скрываются там, под вечными снегами.
Мрачные перспективы способны порадовать лишь судоходную и нефтяную индустрии, а также российское правительство, ведь в Арктики находится как минимум пятая часть мировых запасов нефти и газа, которые окажутся более доступными, если ледники все-таки начнут таять. Путь из Китая и Японии в Северную Европу, пролегающий вдоль российской границы, составляет примерно треть от современного маршрута через Суэцкий канал. Китайцы щедро проинвестировали строительство ледоколов, которые, похоже, в скором времени им больше уже не понадобятся. Судя по ситуации, разворачивающейся в наши дней, вероятно, правы были некоторые полярники XIX века, которые считали, что Северный полюс представляет собой огромную землю, раскинувшуюся на берегу открытого моря.