Гравитация
Шрифт:
Саул хохотнул. Звук, который он издал, походил скорее на сипловатый короткий лай.
— Было бы так всегда, девочка, было бы так всегда, — Саул покачал головой.
Вероятно, что я становилась параноиком, так как весь вечер мне не давало покоя размышление над словами Саула и Гаспара, когда я вернулась домой. Я называла Гаспара тем именем, каким знала, но заставляла себя привыкать к тому, что этот человек на самом деле является другим. Однажды я и это знание станем одним целым, но сейчас мне было сложно соединить всё воедино.
Возможно, хоть этой ночью мне удастся поспать нормально и долго. Я обложилась подушками, такими мягкими
Первым проснулось обоняние. Оно ощутило отвратительный, тяжелый запах дыма, вползающего как рептилия в комнату. Затем завопил дыхательный центр мозга, когда в легких оказалась оседающая на стенках бронхов и будто бы закупоривающая их вязкая гарь из втянутого носом дыма. После этого все тело полностью проснулось, подчиняясь воплям всех нервных окончаний об опасности. Я вскочила с кровати так резко, что, и без того, задурманенная голова закружилась, и на меня почти бросился пол. В комнате стоял такой плотный дым, что, когда я включила маленький ночник, его серую массу можно было почти потрогать наощупь. Кашляя и закрывая рот и нос, я выглянула вниз. Где-то потрескивало пламя, не так интенсивно, чтобы подумать о бушующем костре, но достаточно для того, чтобы источать тонны дыма и угара.
Вернувшись обратно в комнату и моргая слезящимися глазами, я добралась до окна и приоткрыла нижнюю створку. Этого достаточно для того, чтобы выбраться наружу, так как верхнюю часть заклинило. Телефон, который я накануне не поставила по глупости на зарядку, мигал индикатором. Все беды происходят от глупости, все беды в этом мире. Пока я ждала ответа службы спасения, то надеялась, что телефон не отключится до того, как меня соединят с диспетчером или же во время разговора. Я говорила быстро, но достаточно разборчиво, и вежливая, спокойная женщина попросила меня постараться не паниковать, пообещав, что пожарный наряд прибудет в ближайшие минуты.
Понимая, что внизу слишком много огня и дыма, который убивает так же хорошо, как и пламя, я протиснулась через нижнюю часть окна и вылезла на узкий карниз. В горле нещадно драло, и каждый новый глоток воздуха доставлял боль, словно я впихивала в легкие парочку ножей. Скорее всего, я бы так и торчала на карнизе, пока не хлопнулась вниз. Но в замутненном мозгу возник план, следуя которому я добралась до края и спустилась вниз по водосточной трубе. Лишь то, что железные штыри, на которых она держалась, были укреплены на совесть, я смогла слезть. Ссадины на руках были более легкой расплатой, чем вероятная смерть в дыму. Когда я задрала голову, из окна выползали серые клубы, отчетливо видимые в рассветном сумраке.
Позднее, я сидела, закутанная в казенный плед из машины скорой, а меня осматривал пожилой спасатель. Я наблюдала, как пожарные, выломавшие дверь, замок у которой почему-то заело, тушат пламя, сожравшее первый этаж. Почему-то я размышляла о том, что это хороший повод навести теперь в доме порядок, сменить кухню и мебель. Кажется, мой мозг просто угорел в дыму и выдавал какую-то околесицу. Старший пожарного расчета сказал мне, снимая каску и вытирая испачканное гарью лицо, что произошло замыкание, и оно спровоцировало пожар. Затем его оттеснил в сторону спасатель, который непререкаемо заявил, что мне нужно поехать в госпиталь для перестраховки. Скорее всего, у меня ожог дыхательных путей, и отравление угарным газом. Я замерзла, устала, голова кружилась, и вместо того, чтобы отказаться, я промычала, что согласна, и закрыла глаза. Мне хотелось спать, просто лежать и спать, но этому мешало дерущее состояние горла. Так что, я была вынуждена признать правоту спасателей и оказаться в госпитале.
Глава 16
Белый цвет успокаивает, но иногда он раздражает. Особенно, если глаза воспалены, слезятся и смотреть на этот яркий белый цвет просто больно. Поэтому я либо находилась с закрытыми глазами, либо старалась глядеть на коричневую деревянную тумбочку возле кровати, если мне надо было с кем-то разговаривать.
Моим первым посетителем, вошедшим в палату около часа дня, была Анна Тагамуто. На фоне светлой больничной стены она казалась большой и опасной пантерой в темном пальто, подчеркивающем её стройную фигуру. Вероятно, что заглянуть ко мне она смогла в перерыве между работой, так как под расстегнутым пальто виднелся бейдж. Если бы я не ненавидела Анну за ее расчетливость, доходящую до цинизма, я бы восхищалась ее умом, разыгрывающим каждую партию так, как не каждый шахматист сможет провести свою игру. Но я ее не любила, и я знала другого человека, который до сих пор разбивал в пух и прах любые защиту и нападение.
Она пришла, не скрывая того, что больше всего ее волнует два вопроса — что произошло на самом деле, и в состоянии я продолжать наше сотрудничество. Анна будто родилась такой — холодной, целеустремленной и берущей все преграды на своем пути. Сейчас она мгновенно оценила моё состояние, запомнила всё сказанное и раздумывала над чем-то.
— Расследование заходит в тупик, — наконец произнесла Тагамуто, — больше нет убийств, а это значит, что он залег на дно.
— Разве Вам мало тех жертв и того, что удалось найти? — Я понимала ход действий, но знала слишком мало, чтобы не задавать глупых вопросов. Анна видимо знала это и подошла ближе к больничной кровати, на которой сидела я.
— Проблема в том, что чем ярче и театральней действия убийцы, тем больше он дает ключей к своей поимке.
— А теперь тишина, и у вас не хватает деталей для мозаики, — мне совсем не нравилось то, что следовало из этого.
— Именно. Те убийства дали нам несколько подозрений, но они не приблизили к тому, кто их совершил.
— Вы имеете право рассказывать мне такое? — Я просипела последние слова и закашлялась. Анна буднично отозвалась, протягивая мне стакан с лекарством, стоящий на тумбочке у кровати:
— Не имею, но ведь никто не сказал, что это то, что написано в документах следствия. Да и наше с вами сотрудничество так же лежит за пределами отчетов.
— Вы хотите спровоцировать его, — озарение не было неожиданностью, но от этого не становилось менее тошнотворным.
— Я хочу поймать опасного убийцу, — глаза Анны оставались спокойными и внимательными к мельчайшим деталям, таким как эмоции, легко читаемые на моем лице. И я опустила взгляд на расчерченный квадратами пол. Теперь, когда я знала гораздо больше о Хорсте, я догадывалась, что всё гораздо более запутанно и сложно.
— Я свяжусь с Вами, когда продумаю дальнейшие шаги. А пока — поправляйтесь.
Тагамуто закрыла за собой стеклянную дверь и отошла вглубь, к посту медсестер.
То, что сказала Анна, не давало возможности расслабиться и валяться в кровати, как полагается больному. Кажется, что такой роскоши, как лежать и бездействовать, вообще не было для сложившейся ситуации. Становилось понятно, что Тагамуто готова к самым радикальным действиям, и теперь ей нужно новое убийство, новая «свежая кровь», которая приблизит ее команду к поимке добычи. Она даже знала, кого может отдать в качестве необходимой жертвы.