Гражданин 19f
Шрифт:
Ким наконец поднялся с диванчика и, отряхнувшись, поплёлся к выходу. Он действительно проголодался за время пребывания на вилле, и крепкий обед пришелся бы сейчас как нельзя кстати. Фидель, наверное, как всегда будет бурчать что-нибудь несуразное, например, что в местной пище слишком много стимуляторов. Ну и чёрт с ним! Пусть не ест, раз не нравится…
Всё-таки, до чего же уютно было обустроено поместье! Симуляция солнечного света заливала просторные залы, а за прозрачной, фасетчатой переборкой мерно шелестел азерумный кустарник. Где за пределами аркологического купола можно было найти такую умиротворяющую картину? Совсем не то что пыльные, мерцающие тусклым красноватым свечением тоннели анклава. Ну ничего; если всё будет в порядке, если наладится с работой, авось лет через тридцать-тридцать пять и удастся перебраться сюда — заодно поближе к отцу. А что такое тридцать пять лет по меркам местного жителя? Когда впереди — как минимум два столетия, это сущая ерунда. Знаменитая в Доминионах «системная» формула счастья: за десять лет получить квартиру на верхних ярусах, за двадцать пять — личный (да хотя бы и служебный) аэродайн, через пятьдесят — переехать в поместье в местном купольном комплексе. В Доминионах-то попросту дожить до пятидесяти трудно. А в ОФС — дело заурядное, правда, люди всё равно находят причины, чтобы жаловаться на жизнь. Удивительное существо — человек! Так, ловя себя то на одной, то на другой мысли, в бодром настроении и под ритмы незатейливой мелодии, выданной медиа-проигрывателем инсигнии, Ким всё быстрее шагал по длинным коридорам и лестничным пролётам особняка.
— …Ну что я могу сказать. Человек он достаточно сознательный, ответственный, с головой дружит. Не балабол, предпочитает сначала выслушать, потом высказаться, что среди мигрантов вообще редкость. С другой стороны, личность весьма агрессивен — как следствие, несколько замкнут; неплохая защитная реакция, но не всегда действует. Принципиален, но корыстолюбив. Лжет, и, что примечательно, сам верит в свою ложь. Возможно, ему так спокойнее живётся.
— Из вас бы мог выйти талантливый психолог, Нарии. — подытожил Уинс, постукивая костяшками пальцев по зеркальному покрытию столика.
— Извольте, пользуюсь теми же аналитическими модулями, что и вы. Так или иначе, ваш сынишка — кадр перспективный, и, думаю, для него мы место подыщем. Хотя некоторые детали для меня ещё находятся под вопросом, окончательный ответ будет готов дня через два.
— Буду вам благодарен. А что касательно второго вопроса?
— С этим проблем никаких не будет, я разговаривал с Килроем, всё уже организовано. В Аркологический комплекс вы сможете въехать хоть на этой декаде, хотя ещё придётся уладить некоторые формальности. Вы заезжайте на следующих выходных, отметим новоселье.
— Это уже как по работе сложится. Что ж, благодарю, не буду более вас задерживать.
Уинс довольно крепко пожал руку председателя, после чего быстрым шагом удалился в сторону обеденного зала.
— А, подождите! — внезапно остановился координатор — …Я извиняюсь, Айс, кстати говоря, не выпрашивал у вас дополнительный выходной? Видите ли, у него сейчас «сложное положение» в семье, и в связи с этим, ему требуется четыре выходных дня в декаде. Какого?
— Да, он обращался ко мне с этим вопросом. Естественно, я отказал господину Веллингтону в его абсурдной просьбе. В конечном счёте, он должен подавать её не в моё ведомство.
— Приятно слышать! Пусть знает своё место, а то скоро начнёт права качать; ну ничего, эта гнида у меня ещё побегает…
Нарии утвердительно кивнул головой.
— Всё, ухожу, доброго дня!
— Доброго дня, господин Келли.
Председатель развернулся к окну, прищурив от яркого света неестественно блестящие глаза с янтарными радужками. Фасетчатая переборка тут же поляризовалась, подстраивая освещение под вкус хозяина. Размытое очертание Джутты отразилось на прозрачной плёнке композитного покрытия.
Сташевский внимательно рассматривал переброшенные на терминал инсигнии стереобазы, время от времени покачивая головой.
— Я согласен, господин Нарии; этот парень способен справится с возлагаемыми обязанностями. Когда-то, я бы рекомендовал его отдать в наши ряды — из него бы вышел отличный офицер ВАКС, но, увы, не в эти времена.
Нарии бесстрастно развёл руками.
— Аэрокосмические силы не испытывают недостатка в добровольцах, насколько мне известно.
— При всём уважении, прекратите наконец иронизировать — я уже сыт по горло. Мне тяжело видеть это всё из года в год, во что мы превратились. Когда бригадными генералами становятся мальчишки с Арда, едва закончившие академию Колорадо-Спрингс, это… Абсурдно.
— В таком случае, я полагаю, вы вовремя покинули состав ВАКС.
На какой-то момент в комнате воцарилась тишина.
— И всё-таки, вы приняли решение? — наконец подал голос бывший офицер.
— Безусловно. Конечно, этот Келли — не Владислав Даудов, тут и разговора быть не может; тем не менее, такого человека упускать сейчас было бы, как минимум, непредусмотрительно. Место я ему найду. Посмотрим, как будет справляться на первых парах, а там глядишь, пристрою Даудову в помощь. Думаю, было бы не плохо отправить его к нашим знакомым в муниципальную безопаску, пусть растормаживает Хейли. А то совсем инспектор заврался в последнее время, хотя, как мне кажется, его «керовцы» крепко взяли за известное место. Вот и проверим, не слишком светясь.
Сташевский одобрительно покачал головой.
— К Хейли так к Хейли, я не возражаю. Пусть набирается опыта. А что с Уинстоном?
— Организовать ещё один канал не так уж сложно. Будем порой подбрасывать какую-нибудь незначительную информацию, пусть тешится на здоровье. Ну кто он такой, сами подумайте; кому сливает данные — Мерривезеру? Это смешно.
— Пожалуй, вы правы.
Джутта медленно осел в массивное кресло, развернув перед собой стекловидный столик.
— С этим разобрались. А теперь, с вашего позволения, я бы хотел приступить к более актуальным вопросам…
Глава 5: Дальше действовать будем мы
Под аэродайном проплывали густые облака бурой трансшлаковой пыли, скрывая редкие огоньки населённых «ниш» на нижних ярусах анклава. Массивы «чёрных осколков» — гряда суперструктур инженерно-технического назначения — величественно поднимались над пылевой завесой, затмевая предрассветное небо. Сплошной стеной они стелились до самого горизонта, плавно переходя в бесконечное поле промышленных пустошей, усеянных кубами автоматических фабрик и добывающих комплексов. Многотонная махина летающего аппарата терялась в этом лабиринте, словно букашка в горной гряде. Киму уже приходилось летать на аэродайне с отцом и братом, но в той модели отсутствовало даже подобие окон или обзорных экранов; лишь значительно позже ему объяснили, что «любоваться видами» можно и при помощи инсигнии, моделирующей визуальное окружение. В кабине же нового служебного транспортника были установлены прозрачные пленочные барьеры, и теперь открывавшийся пейзаж по-настоящему захватывал дух. Может быть потому что изображение, создаваемое инсигнией, подсознательно не воспринималось как «настоящее» — а может и потому что инсигния сама блокировала «нежелательные» реакции вестибулярного аппарата.
— Что-то ты отвлёкся, а?.. — пробурчал с соседнего кресла Кортез, низенький смуглый «напарник» Кима в новой должности. Кортез работал с Нарии уже достаточно давно, но заслужил репутацию человека, по меньшей мере, не слишком компетентного. Он отличался удивительным самолюбием и пренебрежительным отношением к собственным обязанностям, но при том не упускал возможности упрекнуть в ошибках коллег. Хотя последнее, наверное, было неотъемлемой частью местного менталитета; Ким сталкивался с подобными взглядами уже не раз и не два. Злосчастный напарник какое-то время видел нового работника подобием «стажера», и с первых же минут знакомства открыл свою гнилую сущность. Впрочем, надменное отношение и откровенные плевки в свою сторону Ким терпел недолго, и при первой подвернувшейся возможности согнал спесь с заносчивого карлика. Не зная, на чём в Системе заканчиваются границы допустимого поведения, после которых инсигния парализует тело, Ким объяснился с сослуживцем достаточно вежливо (насколько позволяла ситуация) и обходительно, но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы Кортез раскрывал рот значительно реже, и замолкал вовремя.