Гражданская война в России: Черноморский флот
Шрифт:
Рассмотрим точку зрения Графа. (Цитирую только выдержки, имеющие принципиальный характер). На стр. 417:
«Флот вышел в последний поход из своей родной базы. Он шел уже не с гордым вызовом врагам, не на жестокий бой, но принять бесславие, вкусить горечь плена.
Что происходило в это время в душе германских моряков, каким отчаянием, горем и незаслуженной обидой были наполнены их сердца?
И все германские суда, интернированные в Скапа Флоу, должны были перейти в собственность союзников.
Но все расчеты победителей, поделивших между собой уже корабли, внезапно рухнули, и телеграф оповестил весь мир о совершившейся в Скапа-Флоу трагедии».
На стр. 448:
«Все германские суда, находившиеся там, были затоплены своими командами, не смогшими равнодушно отнестись к тому, чтобы они попали в руки торжествующих врагов.
Взрыв негодования союзных держав был ответом на героический поступок германских моряков. Особенно по этому поводу волновалась и горячилась французская печать, которая даже называла этот подвиг «бесславным делом» и «грязным поступком». Видимо, наш XX век, окончательно погрузившийся в мелочные дрязги житейской суеты, уже не в состоянии понять красоты героизма [116] и воздать ему должную дань. Однако дело было сделано, и никогда германский флот не станет уже обстреливать родные берега, никогда в руках неприятеля он не будет угрожать родной стране. Необходимо отметить то высокое проникновенное понимание долга и чести, ту солидарность и сплоченность между собой, что проявили германские моряки - участники Скапа-Флоуской трагедии, начиная с Рейтера и кончая экипажем эскадры.
Обвинение Германии в преднамеренном потоплении флота в Скапа-Флоу носило характер явного пристрастия, слишком тут очевидна инициатива офицеров и команд, чтобы можно было толковать о каком бы то ни было секретном правительственном приказе на этот счет. Такие дела делаются не по указу свыше, но голосом чувства и гордости и чужды чьего либо влияния. Как по ступили немцы, так и поступил бы личный состав любого флота».
Да, господин Г. К. Граф, такие дела совершаются не по указу свыше и чужды чьего либо влияния (тем более подкупа).
Но я позволю себе возразить автору его же словами, высказанными им по адресу союзников: «Видимо, наш XX век создал в тиши эмиграции из «императорского русского флота» капитана 2 ранга Г. К. Графа, человека окончательно погрузившегося в мелочные дрязги житейской суеты, который уже не в состоянии понять «красоты героизма и воздать ему должную дань».
Отмечу характерную разницу между адмиралом Рейтером, командовавшим судами немецкого флота, нашедшими себе могилу в Скапа-Флоу, и бесславным командующим Черноморским флотом А. И. Тихменевым.
На стр. 449 мы находим у автора текст тайного приказа адмирала Рейтера:
«Со среды 18 июня необходимо все сторонне усилить бдительность, как ночью, так и днем, и наблюдать не только за каждым необычным движением или действием англичан, но также и за сигналами, подаваемыми с «Эмдена». Ввиду того что нельзя всецело положиться на экипаж, офицеры должны сами принять необходимые меры наблюдения и предосторожности. [117]
Я имею намерение потопить корабли, если враг сделает попытку овладеть ими без согласия на то нашего правительства. Если же правительство по условиям мирного договора согласится отдать наши суда, то в таком случае они будут переданы, и пусть позор за это ляжет на тех, кто нас поставил в такое положение.
Офицеры командного состава должны сохранить этот документ в строгой тайне. Он не должен попасть в руки врага. Подписал: фон Рейтер».
Позорное поведение А. И. Тихменева совершенно противоположно. Находясь в лучших условиях, в отличие от Рейтера, так как, имея за собой полную поддержку правительства, он в тот момент, когда стало ясно, что вверенный ему флот в ближайшие дни будет неизбежно передан торжествующему врагу, делается «ультра-демократичным» и выносит секрет на бесконечные митинговые обсуждения деморализованных масс, часть которых он держит под своим твердым влиянием. Больше того, он разлагает команды двойственными решениями, определенно не высказывая своего мнения.
Он разлагает их издевательствами по поводу «непонятливости» московских радиотелеграмм. Он доходит в своей истеричности до того, что секрет становится известным с быстротой молнии за пределами Новороссийска, превращаясь таким образом в «секрет полишинеля». Вместо того чтобы сплотить вокруг себя весь командный состав, А. И. Тихменев ни разу не приглашает к себе даже командиров для обсуждения столь важного вопроса, а, запершись в каюте, шушукается только со своими фаворитами, не желающими топить флот.
Какое глубокое органическое различие во всем поведении Рейтера и Тихменева. А ведь, наверное, Рейтер не менее Тихменева «негодовал» на свое правительство, так как с точки зрения политических симпатий Рейтера оно не могло приходиться ему «по вкусу».
Любопытно, что общее мнение наиболее уважаемых в старом флоте бывших морских офицеров высказалось в пользу потопления флота в Новороссийске, как единственного выхода из положения. [118]
В клеветнической книге Г. К. Графа опозорен весь русский флот, замараны светлые страницы его исторических подвигов. Во имя чего сделано это черное дело? Какие причины побудили бывшего капитана 2 ранга Г. К. Графа совершить такое преступление? Отвечу прямо - во имя призрачной реабилитации среди эмигрантских кругов и иностранного общественного мнения тех непорядочных людей, которые вместо молчания и стыда дали автору позорную информацию, изобразив свою скверную роль как геройство и оклеветав тех, кто еще сохранил гражданское достоинство. Но автор, к своему стыду, по соображениям политической борьбы, не захотел отнестись к обильно предоставленному ему материалу, как следовало бы честному и любящему свой флот военному моряку. [119]
Белый флот на Черном море
П. А. Варнек. Образование флота Добровольческой армии
Первые попытки создать какие-либо морские силы, непосредственно подчиненные Добровольческой армии, были предприняты после занятия 25 июля 1918 года Ейска казаками генерала Покровского. В порту оказался поврежденный крейсер пограничной стражи «Ястреб» и несколько малых буксиров и катеров. Капитан 2 ранга Г. Ф. Дудкин был назначен командиром этого порта, и последовало распоряжение откомандировать в Ейск морских офицеров. Немного позже начальником охраны побережья Азовского моря от Ростова на юг был назначен капитан 1 ранга Н. Н. Дмитриев. Но уже 2 августа два буксира, укомплектованные морскими офицерами, выйдя из Ейска, высадили в Приморско-Ахтарской десант казаков, которые освободили от красных все побережье до Таманского полуострова, оккупированного в то время немцами.
26 августа 1918 года Добровольческая армия достигла Черного моря и заняла Новороссийск. Теснимая ею красная Таманская [122] армия, под обстрелом стоявшего в порту немецкого тральщика, ринулась по береговому шоссе на юг. Опрокинув 28 августа у Архипо-Осиповки пытавшиеся преградить ей дорогу грузинские части, 1 сентября Таманская армия вступила в Туапсе и затем повернула в сторону Армавира. 8 сентября отряд кубанских казаков, действовавших в составе грузинской армии, без боя занял Туапсе и затем, соединившись с подошедшими из Новороссийска частями Добровольческой армии, влился в ее состав. Лишившись таким образом единственной остававшейся у них боеспособной части, грузины эвакуировали все побережье до Адлера включительно, но немцы, опасавшиеся дальнейшего распространения влияния Добровольческой армии до Батума, откуда они рассчитывали получать нефть, под предлогом нейтрализации границы высадили у Адлера небольшой отряд. Но неприязненное отношение правительства Грузинской республики, отчасти вызванное непримиримой политикой генерала А. И. Деникина в вопросе о национальных меньшинствах, принудило Добровольческую армию держать в районе Адлера отряд войск.