Гражданская война в России: Черноморский флот

Коллектив авторов

На стр. 426 автор сообщает, что незадолго до рокового конца Черноморского флота в Петрограде состоялось совещание нескольких, пользовавшихся авторитетом, высших морских чинов старого флота, которые в то время находились в отставке. Дело сводилось к тому, что, желая убедить офицеров Новороссийской эскадры в необходимости потопить флот, совещание решило послать копию своего протокола в Новороссийск, командующему флотом.

Кроме того, совещание сочло важным получить на этом протоколе подписи союзнических миссий, находившихся в Петрограде, чтобы подчеркнуть, что Черноморский флот уничтожается также в интересах союзников. Этот факт учитывался тем обстоятельством, что в то время офицерство считало еще действительными обязательства России по отношению к союзникам.

По поводу изложенного мы находим у Г. К. Графа любопытнейшую цитату, относящуюся к стр. 426, с переходом на стр. 427.:

«Союзники согласились подтвердить свое требование в протоколе, и с его копией в Новороссийск был отправлен лейтенант Вербов. К счастью, он приехал туда, когда часть флота уже перешла в Севастополь.

Как свидетельствовал впоследствии временно командующий флотом капитан 1 ранга А. И. Тихменев, он [97] не задумываясь потопил бы весь флот, если бы получил подобный протокол».

Эта цитата очень характерна: она дорисовывает моральный облик как автора, так и А. И. Тихменева.

В самом деле: чем можно объяснить такое своеобразное отношение автора к родному ему флоту, выражающееся в радостном восклицании, что Вербов опоздал своим приездом в Новороссийск? Ведь автор в той же книге (как будет видно ниже) сам же описывает те небывалые в истории русского флота унижения и оскорбления от немцев, а затем и союзников, выпавшие на долю той части судов Черноморского флота, которые ушли в Севастополь.

Больше того, автор дальше скорбит о судьбе этих же кораблей, по его выражению, «приходящих постепенно в полную негодность под защитой Франции». И все это пишется в 1922 году.

Что думает автор об упомянутой им же реплике А. И. Тихменева, что он, Тихменев, не задумываясь потопил бы весь флот, если бы получил упомянутый выше протокол?

Ведь автор, как мы видим, всячески пытался до сих пор доказать, что А. И. Тихменев, много продумав о создавшемся положении, другого выхода, как уход в Севастополь, найти не мог. Чем объясняется такое резкое противоречие?

Как выпукло обрисовывается моральный облик безвольных и беспринципных временно командующего флотом А. И. Тихменева и его советников. Они не могли без авторитетной указки со стороны найти честного, не позорящего их и родной им флот, достойного решения в вопросе о судьбе флота.

Как ярко изложенные цитаты подчеркивают то обстоятельство, что для честного и беспристрастного критика рассматриваемая часть труда Г. К. Графа не имеет никакой данности при объективном суждении о трагедии Черноморского флота.

Дальше на стр. 419 мы читаем:

«В этом же смысле 14 июня (не 14 а 16, скобки мои.
– В. К. ) командующий флотом выпустил приказ к командам. В нем А. И. Тихменев объявлял, что есть только два исхода: [98] «либо топить суда, либо перейти к 19 июня в Севастополь». В среде личного состава по этому вопросу возник глубокий раскол, почему командующий, разъяснив еще раз общее положение, приказал его решить всему личному составу путем поименного тайного голосования. Результат голосования и должен был выполнить флот. Другие решения командующим совершенно исключались. Результат референдума был таков: за уничтожение флота высказалось 450 голосов, за переход в Севастополь больше 900 и около 1000 воздержавшихся или желавших бороться до последнего снаряда.

Эти 1000 голосов приказано было не считать, как уклонившихся от прямого ответа. Необходимо заметить, что за возвращение в Севастополь подала голоса большая часть команд дредноутов. Таким образом, к полудню 15 июня (не 15 а 16, скобки мои.
– В. К. ) личный состав флота решил последний вопрос своего дальнейшего существования. При подсчете голосов сторонники уничтожения судов пробовали доказать, что 1000 воздержавшихся или голосовавших за третье решение необходимо отнести к ним.

Особенно горячо ратовал за это представитель водного транспорта, вышеупомянутый Кремлянский, а также впервые открыто выступивший командир миноносца «Керчь» старший лейтенант В. А. Кукель.

Их предложение было категорически отвергнуто, и представители команд и командиры судов, кроме В. А. Кукеля и еще двух или трех, заявили, что подчинятся только приказаниям командующего флотом.

Командующий объявил, что раз большинство решило переходить в Севастополь, то он утверждает это тяжелое решение и поведет туда флот в надежде, что суда наши все-таки нам будут возвращены. С этого момента он потребовал безусловного исполнения всех своих приказаний».

При подходе к самому важному и принципиальному моменту, у автора начинается какая-то вакханалия лжи, умалчивание важнейших фактов и сведение фактов, бывших на двух разных заседаниях 16 июня, к одному и, как [99] мы увидим дальше, выливание ушатов грязи на сторонников потопления флота.

На самом же деле события 16 числа развивались так: 16 июня к 9 часам утра, на «Волю» временно командующим флотом были собраны командиры всех судов и представители команд. Открыв заседание, председательствовавший на нем временно командующий флотом А. И. Тихменев объявил, что день, в течение которого должно быть вынесено окончательное решение о судьбе флота, наступил, так как крайний срок выхода судов в Севастополь, указанный ультиматумом Германии, это 17 июня вечером.

После этих слов командующего взяли слово председатели судовых комитетов дредноутов «Воля» и «Свободная Россия» для внеочередного заявления.

Это заявление сводилось к тому, что в течение ночи, с 15 на 16 июня, с их кораблей дезертировало большинство команды и что они, вследствие этого, считают свои корабли совершенно не боеспособными (некому даже обслуживать артиллерию), что, судя по настроению оставшихся на них команд, не исключается возможность дальнейшего дезертирства ближайшей ночью.

Тогда, взяв слово, я заявил: «… как всем известно, в настоящий момент среди большинства процветает лозунг «бороться до последнего снаряда». Заявлениями же председателей судовых комитетов «Воли» и «Свободной России» этот лозунг, вообще бессмысленный, окончательно анулируется, так как корабли, представляющие главную и единственную силу обороны, не в силах фактически выпустить этого пресловутого «последнего снаряда». Опираясь на этот убедительный аргумент, надлежит подробно разъяснить командам создавшееся на сегодня положение и практические выводы, которые из него надлежит сделать, категорически настаиваю на том, чтобы командование флотом, поддержанное собранием, отдало бы немедленное приказание о подготовке судов к уничтожению, каковое должно быть осуществлено на завтра. Предупреждаю, что при существующей деморализации команд можно ставить вопрос только в плоскость одного, определенного и твердого уничтожения судов. При постановке [100] же двух решений, никакой возможности выйти с честью из создавшегося положения нет. Заранее отвергаю могущие быть возражения, что команды не дадут потопить кораблей, так как глубоко убежден, что многие из тех, кто мог бы это сделать, имея «шкурную» на то причину, уже дезертировали. Узнавши об определенном и твердом решении, принятом командованием, к нему присоединится и та часть колеблющихся масс, которая пока еще осталась на кораблях».