Грех (сборник)
Шрифт:
Недавно Сержант сделал выбор: ему так казалось, что сделал. Он, мнилось ему, выцарапал себе право не беречь себя и уехал.
Но теперь лежал, чувствуя плечом холод бетонной крошки, и скучал – не о ком-то, а пустой, без привязки, бесцветной скукой. Ничего не происходило.
Даже забирать их никто не ехал.
– Сколько там времени, Сержант? – спросил Самара, не открывая глаз.
– Девятый час, – ответил Сержант, не глядя на часы.
До десяти они провалялись почти спокойно, потом заволновались.
– Ну,
Витька молчал.
– Иди залезь на дерево и маши платочком, чтоб тебя с базы заметили, – сразу вмешался Вялый.
Кряж и Рыжий наблюдали за дорогой: как заступили в четыре ночи, так и не сменялись.
– Вялый, смени Рыжего, пора уже, – сказал Сержант.
– Чего пора? Я своё отстоял, – откликнулся Вялый. – Вон пусть Витя идёт.
Вялый помурыжил в голове какую-то мысль, ему хотелось позлее сострить что-нибудь про то, как Витю стоило бы «пользовать», но ничего толкового на ум не пришло.
– И Витя с тобой пойдёт, – ответил Сержант и поднялся сам.
Это был простой психологический жест: вставать ему никуда не надо было, но если ты на ногах, твои команды действуют лучше, чем из положения лёжа.
Вообще с такими зверями, как Вялый, лучше держать себя построже и настороже. В пустых песках субординация иногда забывается.
«Что стряслось-то? – думал Сержант, без толку пройдясь взад-вперёд. – Куда все запропали… Сигареты скоро кончатся».
Кряж уселся на корточки и начал мять пустую консервную банку, превращая её в блин.
Этого Кряжа, вспомнил Сержант, единственного в отряде пугалась полковая овчарка, не боявшаяся даже без устали задиравшего её Вялого. Хотя Кряж ничего дурного ей не делал. Просто начинал трепать за холку, а потом, незаметно для себя самого, стремился повалить на землю и дальше уже не мог сдержаться, чтоб не поиграть ещё: не давал псу подняться, бодал его и подминал тяжёлыми руками, пока собака с непривычным, почти на истерике, визгом не высвобождалась. Делала потом широкие круги, косясь на Кряжа глазом, напуганным и бешеным одновременно. Кряж стоял тогда без улыбки, не совсем даже разобравшийся, что стряслось, и похож он был на тяжёлую и, может быть, подводную коряжину, на которую если наедет лодка, то расколется пополам.
– Кряж, я забыл, у тебя дети есть? – спросил Сержант. Он вдруг не без ужаса представил, как Кряж будет играть со своими чадами.
Кряж пожал плечами:
– Откуда, – странно ответил он.
– А ты спроси у Витьки, откуда они берутся, – откликнулся Вялый. – А то ты, наверное, не так пользуешь подругу, напутал всё.
Кряж хмуро посмотрел в ту сторону, откуда раздавался голос Вялого – самого его видно не было за стеной.
– Так ты не женат? – спросил Сержант.
Кряж пожал плечами так, словно
…Самара отвернулся набок и вроде заснул. Рыжий сидел у стены, привалясь к ней голой головой; странно, что его затылку не было больно.
…Нет большей пустоты, чем в ожиданье.
Сержант ещё в детстве пытался развеселиться в любую тяготную минуту, говоря себе: «А вот ты представь, что тебе умирать надо сегодня: с какой тоской ты тогда вспомнишь это время, казавшееся совсем нестерпимым… Наслаждайся, придурок, дыши каждую секунду. Как хорошо дышится…»
– Достало уже тут лежать! – вдруг поднялся Самара. Сна у него не было ни в одном глазу.
– А чего ты? Спи! – предложил Сержант. – Вернёшься на базу, всё одно будешь спать.
– Там другое дело. Там я буду… спокойно спать. А тут… Машина, что ли, у них сломалась?
Сержант не ответил.
– Сразу все три? – спросил за него Рыжий.
В отряде было три машины.
– Ну, уехали куда на двух, – предположил Самара.
– Куда? – откликнулся Рыжий. – В Россию?
– Откуда я знаю, – отозвался Самара; он сам понимал, что ехать особенно некуда.
Он снова упал на спину и лежал с открытыми глазами.
– Тошно как, – сказал.
Сержант подумал мгновенье и озвучил то, чем сам себя успокаивал в такие минуты и о чём вспоминал недавно. Он вообще избегал отвлечённых разговоров с бойцами – ни к чему, но тут нежданно впал в лирическое настроение.
Самара покосился на Сержанта удивлённо и не ответил: просто не знал, что сказать.
– Сержант, а ты кем работал раньше? – спросил Рыжий.
– Вышибалой в кабаке, – ответил Сержант, повернувшись к Рыжему.
– А потом?
– Грузчиком.
– А потом?
– А потом опять вышибалой.
– И всё?
– Всё.
– А… психологом не работал?
– Нет.
– А ты мог бы. Мозги заговаривать.
«Да, не надо было, – решил Сержант. – Не надо этого всего было говорить, сам ведь знаешь…»
– Хорошо, Рыжий, я подумаю, – ответил спокойно.
– У меня имя есть, – сказал Рыжий, полузакрыв глаза.
Сержант вперил в него ясный свой взор, но Рыжий не реагировал.
– Я так понимаю, именем тебя будут называть два человека: твоя мама и я, – сказал Сержант.
– У меня нет мамы.
– Ну, значит, я один.
– Ты один.
Сержант сглотнул злую слюну.
– Встань, рядовой, – сказал он Рыжему.
Рыжий открыл ленивые глаза.
– И будь добр, рядовой, объясни мне, в чём дело. Тебя что-то не устраивает?
– Да, меня…
– Встань сначала.
Рыжий медленно поднялся и встал, опираясь спиной о стену.
– Меня не устраивает, что у нас не заряжены рации.
Сержант кивнул головой.
– И ты должен был это проверить, – закончил Рыжий.