Грехи девственницы
Шрифт:
Мадлен еле заметно дернулась, и ее глаза расширились.
— Это не имеет значения. Дело в том, что я сказала бы то же самое кому угодно.
— И признались бы потом в этом?
Вздохнув, Мадлен закрыла глаза.
— Мне не нужна еще и головная боль. Просто разденьте меня.
Мысль о том, чтобы снять с Мадлен одежду для дела, показалась Гейбриелу менее тревожащей, чем мысль о том, что она разденется для него. Поэтому он начал расстегивать халат, легонько касаясь пальцами прохладных круглых пуговиц и мягкой
Мадлен открыла глаза и поймала его руку.
— Неудивительно, что вам пришлось вчера разрезать на мне одежду. Я бы истекла кровью, если б вы стали ее расстегивать. Позвольте мне.
Кивнув, Гейбриел отвернулся к окну. По четыре стекла в каждом окне. Окон три.
Мадлен расстегнула пуговицы на груди, и полы халата медленно раздвинулись в стороны…
Всего двенадцать стекол. Одно стекло такого размера стоит сейчас пятнадцать шиллингов. Стало быть, общая сумма составит…
— Все. — В голосе Мадлен сквозила веселость, и поскольку Гейбриел сдержался, чтобы не наброситься на нее, он готов был позволить ей немного посмеяться над собой.
События прошлой ночи вымотали и опустошили его. Вряд ли реальность окажется такой же восхитительной, как его воспоминания, запечатлевшиеся в разгоряченном сознании. Ну не может женщина быть настолько безупречной…
— Дьявол! — На этот раз Гейбриел выругался в голос. Мадлен оказалась более чем безупречной. От желания у Гейбриела перехватило дыхание, лишая его возможности вздохнуть.
Она устала и испытывает боль. Гейбриел повторял эти слова словно заклинание, и только они помогали ему удержаться от соблазна схватить увенчанную розовым соском грудь Мадлен.
Он быстро размотал бинты. Рана начала затягиваться. Вокруг уже не было ни красноты, ни припухлости, поэтому он тщательно забинтовал ее снова.
— Я совсем не возражаю, чтобы вы видели меня обнаженной.
— Что? — Рука Гейбриела замерла.
— Я не ответила вам, когда вы спросили. Кроме того, прошлой ночью вы уже видели мою кавалерию.
— Кавалерию? — переспросил Гейбриел. Очевидно, он утратил способность не только строить предложения, но и понимать их.
Мадлен подмигнула, а потом многозначительно посмотрела на собственную грудь.
— Рвущуюся в бой, но совершенно бесполезную.
Вот уже второй раз за день с губ Гейбриела сорвался смех. Однако под напряженным взглядом Мадлен он тут же стих.
Ее дыхание вырывалось из полуоткрытых губ. Гейбриел смотрел на эти пухлые влажные губы до тех пор, пока чувство самосохранения не заставило его опустить глаза. Мадлен глубоко дышала, и ее груди слегка подрагивали, а соски тянулись навстречу Гейбриелу.
Молодой человек перевел взгляд на ее лицо. Мадлен все еще смотрела на него и наверняка видела, как он таращился на ее грудь.
Если бы сейчас что-то нарушило тишину в спальне, Гейбриел не заметил бы, как участилось дыхание Мадлен, и как она судорожно сглотнула.
Но в спальне царил полный покой.
Рука Гейбриела скользнула вверх, слегка коснувшись груди Мадлен. С ее губ сорвался тихий вздох удовольствия, и этот почти неслышный возглас доставил Гейбриелу гораздо больше радости, нежели дюжина сладострастных стонов.
Однако когда он продолжил неспешные ласки, бинт в его руке натянулся, вынудив его остановиться.
Ну что за черт! Куда делось его хваленое самообладание?
Гейбриел быстро закончил перевязку и запахнул полы халата.
— Гейбриел…
Стук в дверь оборвал Мадлен на полуслове.
— Мисс? — Кентербери просунул в образовавшуюся щель голову, увенчанную пером страуса. — Я рад, что вы отдыхаете. — Он протянул листок бумаги. — Ноутон прислал обновленный список.
Гейбриел взял листок из рук дворецкого, пробежал его глазами и замер. Кровь отлила от его головы, а потом хлынула назад с оглушительным шумом.
— Ну и кто на этот раз возглавляет список? — поинтересовалась Мадлен.
— Маркиз Нортгейт. — Гейбриел смял лист бумаги и швырнул его в камин, с наслаждением наблюдая за тем, с какой жадностью его пожирает огонь. — Мой отец.
Глава 15
Мадлен отвернулась, чтобы скрыть написанный на лице шок.
— Ваш отец маркиз? — Это многое объясняло. Например, тот факт, что Гейбриел окончил Оксфорд.
Гейбриел выглядел так, словно собирался перевернуть вверх ногами всю комнату.
— Этот человек распутник и негодяй.
— Стало быть, он прекрасно впишется в компанию остальных моих поклонников.
Гейбриел нахмурился еще сильнее, однако не стал отвечать на едкое замечание Мадлен и провел рукой по коротко стриженным волосам.
— Сегодня вечером у меня есть дела.
Мадлен едва сдержалась, чтобы не схватить Гейбриела за рукав и попросить его остаться.
— Вы не должны уходить, не объяснившись, после такого заявления.
— Почему же.
Он, конечно, не уйдет, если она привяжет его к стулу и приставит к ноге горячую кочергу. Идея показалась Мадлен весьма привлекательной.
— Вы хотите, чтобы я исключила его из списка?
Гейбриел пожал плечами.
— Поступайте, как хотите. Я на протяжении тридцати лет не имел ничего общего с этим человеком. Он для меня никто.
«Люди не сжигают имена тех, кто им безразличен».
— И вам все равно, если я страстно займусь с ним любовью на этой самой кровати?
На подбородке Гейбриела дрогнул мускул.
— Все равно.
Упрямец.
— А если он снимет с меня халат и начнет покрывать поцелуями мое тело?