Грехи девственницы

Рэндол Анна

Самодовольная усмешка мигом исчезла с лица Гейбриела, уступив место смущенному покашливанию.

— Иначе ты замерзла бы насмерть, поскольку была насквозь мокрой.

— Судя по всему, ты считаешь, что поступил благородно:

— Но ведь именно так и было, — процедил сквозь зубы Гейбриел.

— А я и не говорила, что было иначе.

Миссис Хантфорд некоторое время переводила взгляд с гостьи на сына, пока не остановила его на Мадлен.

— Итак, мисс Вальдан…

— Просто Мадлен. В конце концов, ваш сын уже называет

меня по имени.

— В таком случае можете звать меня Беатрис. — Губы хозяйки дома дрогнули в улыбке. — Приятно познакомиться.

По какой-то неуловимой причине доброе отношение к ней этой женщины заставило Мадлен забыть о браваде. Более того, она почувствовала себя ужасно неуютно. Мадлен вовсе не хотела, чтобы скандал затронул миссис Хантфорд.

— Если вы одолжите мне кое-какую одежду, я немедленно отправлюсь домой.

— Нет, не отправишься, — тотчас же возразил Гейбриел. — Тебе необходимо отдохнуть и поправить здоровье.

Миссис Хантфорд подняла руку, преграждая сыну путь.

— Уверена, мой сын хотел сказать, что я почту за честь оставить вас у себя до тех пор, пока вы не окрепнете.

Мадлен покачала головой. Очевидно, хозяйка дома не совсем поняла, с кем имеет дело.

— Меня нельзя назвать желанной гостьей. Вы, наверное, слышали об аукционе…

— Я знаю, кто вы, дорогая.

Материнское отношение миссис Хантфорд лишь усилило решимость Мадлен.

— Родители ваших воспитанников…

— Любят меня. Я не потеряю их доверия, даже если они обо всем узнают.

Должно быть, миссис Хантфорд сошла с ума, коль верит в подобные чудеса. Мадлен попыталась объяснить иначе.

— Меня пытались убить. Поэтому…

— Здесь вы будете в большей безопасности, нежели у себя дома, — перебила миссис Хантфорд.

— Но вам обоим тоже грозит опасность. — Мадлен не желала сдаваться, упорно не обращая внимания на удовольствие, какое доставила ей перемена выражения лица Гейбриела.

— Сдавайся, Мадлен. Ты в меньшинстве, — произнес он.

Мадлен перевела взгляд на Гейбриела, а потом вздохнула.

— Хорошо. Но только на одну ночь.

В ее нынешнем положении мысль о том, что кто-то будет о ней заботиться, показалась слишком привлекательной, чтобы от нее отказаться. А еще ей ужасно нравилась перспектива провести ночь рядом с Гейбриелом. Даже если он будет спать в другой комнате. По причинам, в которых Мадлен не хотелось разбираться, ее сердце забилось учащенно.

Она закрыла глаза в попытке заставить себя заснуть, пока зарождающийся в ее голове план действий не оформился во что-то более серьезное, чего она не сможет проигнорировать.

Она не будет ни о чем думать.

Просто заснет.

Неужели одна ночь, свободная от махинаций и интриг, это слишком много?

Как знать…

Как бы ни хотела Мадлен очистить свою голову от разнообразных мыслей, она понимала, что у нее наконец появилась возможность ответить на многочисленные вопросы, касающиеся Гейбриела.

— Должна признаться, что я представляла ее совсем иначе. — Миссис Хантфорд рассеянно постучала себя по щеке.

— И как же именно? — Мысль о том, что его мать размышляла о куртизанках, удивила Гейбриела.

— Она такая хрупкая.

Гейбриел отошел от сервировочного столика с тарелкой в руке.

— Это оттого, что она едва не утонула. Поверь мне, эту женщину никак нельзя назвать хрупкой.

Миссис Хантфорд задумчиво отхлебнула чай.

— Нет. Ее больно ранили и раньше.

Слова матери очень напоминали то, что сказала ему о Мадлен леди Афродита.

— Каким образом?

— Лучше спроси кто. Я намереваюсь это выяснить.

Так же как и он. Возможно, его мать преуспеет там, где он потерпел неудачу. Люди охотно делились с ней той информацией, которую он не мог вытянуть из них никакими силами. А попытки выяснить что-либо у Мадлен были обречены на провал с самого начала. Разговаривать с ней было все равно что биться лбом о кирпичную стену.

— Что именно вы хотите выяснить? — спросила Мадлен, вплывая в столовую с выражением невинного любопытства на лице.

Стало быть, она все слышала.

Васильковое платье, волочащееся по полу, поглотило изящную фигурку Мадлен. Если б не ее полная грудь, отчетливо вырисовывающаяся под тканью, она выглядела бы маленькой девочкой, нарядившейся в мамино платье.

Впрочем, нет, не мамино. На ней было платье Сьюзен.

Гейбриел тяжело опустился на стул, и его тарелка еле слышно звякнула о дубовый стол.

— Узнать вас получше, конечно. Прошу прошения за платье, но мое было бы еще больше. — Миссис Хантфорд с улыбкой похлопала себя по полным бедрам.

Губы Мадлен растянулись в ответной улыбке.

— Платье чудесное. Вряд ли вас можно обвинить в том, что я такая худая.

Неужели Сьюзен была столь высокой? Гейбриелу было ужасно неприятно думать об этом. Но потом он с облегчением вспомнил, что сестра была ниже его совсем немного. Гейбриел перерос Сьюзен, лишь когда ему исполнилось пятнадцать лет. Она ужасно злилась, но лишь до тех пор, пока не поняла, что ее учитель музыки выше всего на дюйм. Только тогда она перестала жаловаться.

Где же мать нашла это платье? Гейбриел думал, что она раздала все платья Сьюзен еще несколько лет назад.

Он был рад, когда она сделала это. Его ужасно мучило сознание того, что вещи сестры так и висят в ее шкафу, хотя она никогда больше не вернется за ними. Получалось, что они питают напрасные надежды. Ждут того, чему не суждено случиться.

Еда больше не казалась Гейбриелу аппетитной, и он отодвинул тарелку.

К счастью, мать не заметила этого, потому что поспешила наполнить тарелку Мадлен таким количеством еды, которым можно было бы накормить целую армию.