Греши и страдай

Винтерс Пэппер

Я заблокировал их. Мне было все равно.

Весь мой мир был передо мной. И она не просыпалась.

— Клео… открой мне глаза. Пожалуйста.

Откинув ей волосы назад, я быстро осмотрел ее. Мои руки дрожали, когда я искал рану, в которой было столько крови. Ничего на ее шее, груди, грудной клетке... ее кожа была покрыта кровью, но не было ни единого прокола или среза. Мои руки скользнули по ее боку, мягко перекатывая ее на спину. Я убедил себя, что это нужно для того, чтобы раз и навсегда убедиться, что она не истекает кровью, но на самом деле… я должен был проверить.

Я

должен был знать, изнасиловал ли ее мой отец.

Сжав челюсть, я провел вниз по мышцам ее живота. Проследив за ее бедренной костью, я посмотрел между ее ног.

Не было ни синяков, ни крови ... но это не обязательно означало...

«Блять, пожалуйста, не позволяй им причинить ей такую боль».

Я мог бы вылечить ее физические травмы. Я сделал бы делом своей жизни, чтобы она была вылечена и не запятнана всеми возможными способами, но изнасилование… то, что я не мог вылечить. Это может погубить ее. Это погубило бы меня.

И я никогда не смогу избавиться от боли внутри.

Не в силах больше выдерживать ее молчание, я взял ее лицо в ладони. Моя головная боль усилилась, перешла в пульсацию за глазами и в ушах.

Я осторожно потряс ее.

— Клео, мне нужно, чтобы ты проснулась.

Ничего.

Мой взгляд упал на фотографию, выглядывающую из-под ее плеча.

«Что за?..»

Мое сердце перестало биться, когда я поднял ее.

На фотографии были все мы. Родители Клео, мои родители и мой брат. Я вспомнил тот вечер. Горячий и душный — весь Клуб собрался вместе, чтобы отпраздновать неожиданную удачу. В то время я понятия не имел, как они зарабатывают. Торн Прайс не занимался торговлей шкурами или оружием, но он был не против наркотиков. Теперь я предположил, что кокаин был объяснением внезапно накопленного богатства.

Это был отличный вечер смеха, веселья и таинственного поцелуя в щеку от смелого Лютика.

Я замер.

Образ был не просто воспоминанием, а еще одним гребаным посланием.

Перевернув фотографию, я сразу узнал царапающие каракули отца.

Артур,

Это только начало. Ты думал, что неприкасаемый, что можешь переиграть меня. Ты думал, что сможешь спрятать ее. Я все время был на шаг впереди твоих гребаных бесполезных планов.

Ты можешь забрать ее домой, но она никогда не будет в безопасности.

Пока ты не умрешь.

Тогда я сделаю ее своей и подарю ей жизнь, для которой она всегда была предназначена.

Королева моего гребаного Клуба, а не твоего.

До дня твоей смерти, сынок.

У меня перехватило горло от ярости, настолько сильной, что я с трудом дышал. Мне не хотелось признавать это, но я недооценил своего отца. Я был слишком

высокомерен, думая, что могу стереть его с лица земли в удобное для меня время, не беспокоясь о том, что у него такие же планы.

Я не воевал.

Но мы были похожи.

Яблоко от яблони.

Грассхоппер внезапно присел рядом со мной. Пена прилипла к его ирокезу от огнетушителя, лицо почернело от копоти. Пламя не было, его больше не существовало.

Не говоря ни слова, Хоппер прочитал сообщение.

— Вот дерьмо. Гребаный ублюдок изобретательнее, чем мы думали.

Я кивнул, сжимая фотографию в кулаке. Мне не хотелось снова смотреть на изображение. Он просто испортил все мои счастливые воспоминания.

— Я хочу его смерти, Хоппер. Я так чертовски хочу этого.

Глядя на Клео, я не мог дышать при мысли о том, что мой отец выиграет и заберет ее, как свой приз.

«Я никогда не позволю этому случиться».

— Он уже труп, чувак, — Хоппер положил руку мне на плечо, его голубые глаза остановились на Клео. — Скорая помощь уже в пути. Тридцать минут.

Подняв глаза, я заметил слоняющегося Мо.

— Дай мне чертово одеяло.

— Сейчас, — Мо коснулся своего виска в нерешительном приветствии и бросился в дом, который они вскрыли в поисках одеяла.

Прижав большие пальцы к глазницам, я пожалел, что не могу ослабить давление в голове. Просто проткнуть это дерьмо и позволить боли как-нибудь уйти.

«Держи себя в руках еще немного».

Опустив дрожащую руку, я обхватил Клео за щеку.

— Тридцать минут — это слишком много.

Клео пошевелилась, заставив мое сердце биться чаще. Ее губы приоткрылись, когда вырвался хриплый стон. Ее лоб нахмурился либо от боли, либо от кошмаров.

«К черту это».

Я не мог сидеть здесь и ничего не сделать.

— Где это проклятое одеяло? — пробормотал я.

Как будто услышав меня, Мо появился и бросил мне свернутое черное одеяло.

Наклонившись над Клео, я поднял ее плечи и изо всех сил старался обернуть ее и скрыть наготу. Как только накрыл ее перед, накинул остатки на ее бока и плотно заправил под нее. Я ненавидел получившееся — она выглядела так, как будто была одета в саван, готовый к погребальному костру.

Я стоял прямо над ней. Следующая часть убьет меня. Мне нужно было ее забрать.

«Не делай этого».

Я проигнорировал свой внутренний голос. Моя работа — мое право — увести ее отсюда. К черту сотрясение. Я буду бороться с болью, потому что, черт возьми, ни один мужчина к ней не прикоснется.

Пригибаясь, я обхватил руками ее шею и колени и тяжело вдохнул.

— Килл, ты уверен в…

— Занимайся своим проклятым делом, — прорычал я. С криком агонии я поднял Клео с земли.

Она почти ничего не весила, но даже от малейшего надавливания моя голова ревела сиренами и болела сильнее, чем я думал, что смогу вынести.