Грешник
Шрифт:
– Что?
– обернулся резко.
– Такие теплые отношения, - издевательски протянула женщина.
Дерьмо. Он знал, что так будет. Слишком явный был его интерес. И беспокойство. Когда ему позвонили ребята и сказали, что Наташа исчезла - все блоки и все контроли, за которыми он прятал свои истинные чувства, снесло к чертям. Он будто с цепи сорвался. Поставил на ноги всех. И если бы не камеры видеонаблюдения, на записи которых было совершенно очевидно, что Наташа ушла куда-то по доброй воле, Громов, наверное, вообще бы сошел с ума.
–
– О как? Мило! И на кой черт мне эта информация, не подскажешь?
– Тебе бы не мешало найти подход к невестке.
– То-то я думаю! Какого черта происходит? А это, оказывается, такой подход?
Громов сполоснул стакан:
– Я не пойму... Ты на что-то намекаешь?
– Можно подумать, ты не догадываешься!
– растянула губы в злой улыбке мать его сына.
– Она на тебе повисла, как на пальме, и льнула, совсем не как к родственнику. Да и ты... прямо скажем, был вовсе не против такого расклада.
Не против. Он был за - обеими руками. Более того! Он сделает все, чтобы так продолжалось и дальше. Чтобы она льнула к нему. Чтобы таяла в его руках. Чтобы себя не видела вне его, Глеба Громова. Да только Ларке знать об этом необязательно. Слишком зыбко все. И неустойчиво. Не время открывать карты.
– Ты все же погугли.
– Что ты пристал ко мне с этим Гуглом?
– Да потому, что ты за все это время не удосужилась даже попытаться ее понять! Ты знаешь, что любые перемены в жизни таких людей - это безумный стресс? Хотя бы представляешь, как зависит стабильность состояния Наташи от постоянства? Её прежний мир руками, кстати сказать, нашего сына разрушен до основания. Как тебе такое? Да она просто привыкла ко мне. Я для нее сейчас единственная константа. Понимаешь?
– Еще бы! Хорошо устроилась.
– Лара... Просто почитай! Тебе ведь с ней предстоит общаться. Сделай хоть что-то для того, чтобы её понять. Это достаточно просто.
– Погуглить? Твою ж мать... Вот скажи, он что, не мог найти нормальную бабу?
– Наташа абсолютно нормальная, - контролируя рвущуюся из груди ярость, довольно бесстрастно парировал Глеб.
– Ну, да...
– фыркнула Ларка и полезла в сумочку за сигаретами. Громов поморщился, но когда она выбила одну из пачки и подкурила, протестовать не стал. Лишь в очередной раз за вечер включил вытяжку.
– И где же эта нормальная шлялась? Что она там тебе бормотала?
– Да нигде она не шлялась. В свой старый дом ездила.
– Видела я эту хибару. Что она там только забыла?
– Да какая разница? Благополучно вернулась, и хорошо.
– Хм... Ладно. Пойду я. Жалко, что не удалось попасть на УЗИ вместе с этой...
– Лариса затушила бычок в пепельнице и подалась к выходу.
– Вот ты мне скажи, - остановилась она, * как такой доверить ребенка? Ей же в голову стукнет что-нибудь... и все! Где искать? А у меня, между прочим, внук один-единственный.
– Внучка, - выдавил Громов сквозь стиснутые зубы.
– Что, прости?
– Внучка. У тебя внучка. На УЗИ сказали.
Ларка осела на стоящую в углу табуретку и улыбнулась.
– Девочка... Ну, надо же... Господи, - она зарылась лицом в ладони и невнятно пробормотала: - Знаешь, мне кажется, я только поэтому еще и держусь. Потому что, как бы там ни было... со мной останется часть его. Я боюсь, Громов... Бессонница второй месяц. Сил никаких нет. А когда все же засыпаю - мне снятся кошмары. Просыпаюсь в холодном потому, и каждый раз после пробуждения на меня обрушивается реальность - Кирилл в реанимации, Кирилл в реанимации... В реанимации. И я переживаю это снова и снова.
– Мне жаль. Ты ведь знаешь, что врачи делают все возможное...
– Да. Знаю, спасибо...
Громов пожал плечами:
– Как бы там ни было - он и мой сын.
– Да. Только... я узнавала, и, знаешь, если человек находится в коме больше трех месяцев, по статистике...
– К черту статистику!
– Шансы на выживание меньше одного процента...
– У нас еще полтора месяца даже в самом худшем случае. За этот срок многое может измениться.
– Да... Было бы хорошо.
Тяжело опираясь на стену, Лариса поднялась со своей табуретки и, уже не оглядываясь, вышла из комнаты. Глеб пошел за ней.
– А что там с наркотиками? Ты разобрался или...
– Все решится со дня на день. На этот счет не переживай.
– Хорошо.
Дверь за Ларкой закрылась. Громов громко выдохнул и обернулся, как зверь, уловив приближение девушки.
– Ушла, - прокомментировал он, кивком головы указав на дверь.
– Ладно... Она просто так приходила, или что-то случилось? Что-то с Кириллом?
– Нет-нет. Лариса позвонила, когда увидела наши пропущенные. А тут как раз ты пропала. Слово за слово, вот она и примчалась...
– Глеб пересек холл и, чуть приобняв Наташу за плечи, подтолкнул девушку к кухне, - пойдем, что мыв коридоре топчемся, как два идиота? Мест других нет?
Громов усадил Наташу за стол, а сам набрал воду в чайник и принялся накрывать на стол.
– А как вы узнали, что я ушла?
– спросила та, разглядывая собственные пальцы.
– Так Сергей позвонил. Ты ведь даже дверь не закрыла... Они сразу поняли, что что-то не то.
– Я знаю, что не закрыла. Поняла, когда не нашла ключей. Извините. Это... в общем, я обычно такого не допускаю...
– Я тебя ни в чем не виню. Вот. Выпей горячего, - Громов поставил перед девушкой огромную чашку чая и тарелку с пирожками, которые она пекла накануне. Наташа послушно протянула руку, но тут же отдернула и скривилась.
– Что? Что такое? Дай посмотрю!
Громов схватил ее ладонь и принялся внимательно изучать каждую ссадину. На безымянном и среднем пальцах руки и у основанья ладони обнаружил несколько воспаленных заноз.