Грешным делом
Шрифт:
– Дней пять-шесть назад.
– Ясно. Что теперь делать собираешься?
– Не знаю, – Всё также с накинутым на плечи одеялом, я опустился на корточки, уставившись на грязное кружево кухонного линолеума.
– Лео, бедный Лео… – Сочувственно произнесла Зоя, сев передо мной на корточки и положив мне руку на плечо:
– Забудь её. Скатертью ей дорога.
– Не могу, -покачал я головой.
– Она совсем не такая, какой ты её себе представляешь. И совершенно не та, которая тебе нужна.
Я уставился я на Зою, не понимая, о чём она:
– Почему?
– Ты ещё не понял,
– Нет.
– Она вампир. Кровь из мужиков сосёт. Ищет таких, как ты, доноров…
И вдруг увидев боль в моих глазах, она не стала продолжать, а встала, сняла с огня сковороду и начала раскладывать яичницу на тарелки.
– Твоё счастье, что она уехала. – Продолжала Зоя, унося сковороду к мойке. – А то бы она из тебя всё высосала, а потом выбросила. Скажи спасибо, что цел остался! Ты добрый мальчик, она бы к тебе присосалась.
– Зря ты так, – буркнул я.
– Да что же ты за рыцарь! – Ласково пожурила она. – Поезжай тогда в Торжок и сам увидишь, кто она такая. Сам её и спросишь, хочет она быть с тобой или нет.
Слова Зои будто крохотные кувалдочки, крепко тюкнули меня по натянутым струнам в душе и в голове, выдав доминантный септ – аккорд. Ну, конечно, как мне сразу это не пришло в голову! На до поехать в Торжок и найти там Цилю!
– Точно! Спасибо за совет!
Благодарно кивнув Зое, я отправился в ванну смыть с себя недельную хандру. Встав там ногами в адски пахнущее от долгого лежания в воде бельё, замоченное ещё Цилей, я с удовольствием подставлял рот и голову под струи тёплой воды. Позавтракав, я начал одеваться. Из хаоса мыслей оформилась, наконец, главная – надо разыскать в Торжке Цилю и вернуть её.
Попутно я начал вспоминать, что знаю о Торжке. Слава богу, наша учительница литературы была оттуда родом! От неё я узнал, что туда ездили Левитан и Серов. Там гостили Лажечников, Пушкин и Толстой. Что ж, двинусь и я вместе с ними. Прибьюсь, так сказать, к их гениальной компании. В конце концов, у меня есть роман? Да. Значит, я имею право называться писателем! Решено. Огромный земной шар, прыгавший перед моими глазами, сжался вдруг до крошечного коричневого глазка в Тверской области. «Ну, ладно», подумал я. «Если всё закончится плохо, так значит это судьба, и ничего не поделаешь»! Вот так я думал, одеваясь.
– А как узнать, где она там живёт? – Спросил я Зою, выходя из комнаты и заглядывая к ней на кухню.
– Ты что, правда, собираешься туда ехать? – Направляясь вслед за мной в комнату и садясь на наш с Цилей диван. –Ты что? Я пошутила, Лео. Насчёт Торжка. Не надо. Не сходи с ума.
– Почему? –Удивился я, поворачиваясь к ней от бельевого шкафа.
– Во –первых, точного адреса я её не знаю. – Сказала Зоя. – Во –вторых, у кого там ты будешь его спрашивать? Это тебе не Москва. Справочных там наверно нет. Можешь, кстати, и назад не вернуться. Обухом по голове шмякнут в подворотне и все дела. Это же деревня!
Я отвёл глаза, раздумывая над её словами. В словах Зои была доля истины. Может, в самом деле, лучше не ехать?
– Оставайся, не валяй дурака, – словно прочитав мои мысли, сказала она. – Раз она уехала, значит, так надо!
Я замотал головой, так как в мыслях уже решил, что ехать
– Нет, я всё же поеду. – Отвёл я глаза. – Если знаешь, как её там найти, скажи. Ты ведь знаешь?
– Там любой знает, где дом Каретова, – сказала Зоя, отходя, садясь на диван, закидывая ногу на ногу и продолжая сидеть в такой соблазнительной позе. – Он известный в городе фарцовщик. На вокзале какому –нибудь таксисту скажешь, он тебя отвезёт.
– А если не скажет, тогда что?
– Тогда поезжай к церкви, той, которая возле реки. Спроси, где, мол, тут Каретовы, тебе покажут.
Она встала и ушла на кухню, чтобы вымыть сковородку, затем вернулась, отодвинула шторы, и опять села диван, чтобы понаблюдать за моими сборами. Било в окно солнце, безжалостно освещая запылённое наше жилище, неубранную кровать и две подушки с углублениями по середине. Этот свет будто осветил весь чувственный хлам внутри меня, ослепив на время глаза моего разума. Ибо как объяснить то, что произошло дальше.
– Поди сюда, я тебе воротник поправлю, – сказала Зоя, привстав на кровати и вся подавшись ко мне.
Я наклонился, ощутив запах её дорогого парфюма и упругий натиск грудей под её кофточкой. Мелькнули камни дорогого монисто на её шее, блеск золотых серёжек в мочках ушей, океаны глаз, и бермудский треугольник в глубине ног, куда взгляд, попав однажды, уже не может выбраться никогда.
Плохо понимая, что делаю, я стал валиться на Зою, а она, будто только этого и ждала. Ухватив меня за руки, она стала сразу опрокидываться на спину. Задралась юбка, завернулись вниз её колготки, стянулись белые трусики, обнажив переливающийся на солнце золотистый треугольник между её ног и белую кожу ляжек…
Очнулся я в коридоре, лихорадочно соображая: «Зачем я это сделал? Разве мне это было нужно? Нет. Разве мне было сейчас хорошо? Опять нет! Может, ещё хуже, чем с милиционершей?…Да, нет же, не хуже, даже лучше, но всё равно –это не то! Постой, но ведь это же ничего не меняет… Или меняет?».
В сердце у меня дымилась кратер, глубиной с вулканический. Вечные вопросы жгли разум –что делать, кто виноват и почему с тобой всё происходит не так, как надо??!!… Реки выжженной земли медленно оползали на стекло души, рисуя чьи -то мёртвые глаза и лица. Умирая от слабости, я едва находил силы, чтобы опустить на корточки и завязать шнурки.
– Не надо ругать себя. – Словно услышав мои мысли сказала Зоя. – Было и ладно.
Я поднял голову и посмотрел на неё, стоявшую в дверном проходе и опирающуюся плечом на косяк.
– Да?
– Да. Это ничего не меняет.
– Ты так думаешь?!
С пылающим лицом, я посмотрел на неё, попутно снимая с вешалки куртку и надевая её. Меня удивило, что Зоя выглядела так, как будто ничего не случилось. Это признаться меня слегка удивило – вот так выдержка!
– Конечно, – пожала она плечами, опять, будто читая мои мысли.– Что изменилось-то? Всё, как обычно.