Грезы Афродиты
Шрифт:
Филиппинка тут же прокашлялась и, сплюнув, опустилась на оба колена. Продолжая держать руками массивный член, она снова опустила его в рот, но уже уверенно пресекая попытки юноши углубиться. Круговыми движениями языка Мэй грубо облизывала беззащитную плоть и заставляла Рика еще громче стонать. Филиппинка понимала, что должна сделать все, чтобы тот кончил как можно быстрее, и как можно плотнее и крепче сдавливала руками член. Монотонно передвигала их по всей длине. Раз за разом во рту она прятала сочную и гладкую головку под крайнюю плоть, а затем снова ее раскрывала. Рот филиппинки неумолимо напрягался, а зацикленные движения давались ей все тяжелее. Рик чувствовал это и, возвращая себе контроль, стремительно
Феликс увлеченно наблюдал за ласками пары, за каждым их чувственным движением. Он словно впитывал эмоции Рика и ускорял темп, скользил по члену рукой все быстрее. Эмили вновь попыталась посмотреть на Мэй. Сосредоточиться на своей журналистской цели, отвести наконец взгляд от гладкого, утопающего в хлюпающих ласках ствола Феликса, но опять не смогла. Не смогла воспротивиться той маленькой тягучей белоснежной капле, что неспешно текла из головки его члена. Той волне изгибающей тело дрожи, что вырывалась из горячего и набухшего клитора. Той страсти, тому желанию, что бессовестно вдавливали в диван и вызывали во рту засуху. Вынуждали залпом осушить фужер с шампанским и с резким ощущением хмеля в голове приспустить джинсы. Обнажить шелковистую кожу бедер и намокшие белые трусики, а затем, наслаждаясь приятной мелодией флейты, продолжить наблюдать…
Мэй, закрыв глаза, до сих пор находилась в полной власти рук Рика и продолжала принимать в свой обессиленный рот огромный член юноши. Чувствовать своим измотанным языком его легкие скольжения и хлюпающие провалы в горло.
— Рик… — Феликс тяжело вздохнул. — К стене ее, ставь к стене…
Рик тут же поднял Мэй и, ухватив ее за шею, страстно уткнул в стену щекой. Облизывая ухо филиппинки, он грубо сорвал с ее упругой оливковой попы стринги и, приподняв платье, резким толчком вошел в нее.
— А-а-ай! — громко вскрикнула Мэй и, стиснув зубы, глухо ударила в стену кулаками.
Ерзая от дискомфорта бедрами, она пыталась расслабиться и облегчить пребывание члена Рика, который хоть и с трудом, но уже полностью погрузился в ее лоно.
— Нежн… М-мх… — медленно двигая бедрами, прерывисто прошептала Мэй.
Но сбивчивый шепот филиппинки так и остался без внимания. Рик вытащил переполненный возбуждением член и резко вогнал его обратно.
— М-м-ма-а-ах! — Ноги Мэй на мгновение оторвались от пола, заставляя ее скользнуть вверх по стене щекой. — Ти-и-ш… А-а-а-ах! — громко стонала филиппинка, зажмурив глаза от грубых толчков Рика.
Она чувствовала обжигающую, но приятную боль. Каждый тугой рывок, каждое новое погружение. Чувствовала, как внутри пульсирует кровь, как по бедрам тонкими струйками начинают стекать страсть и желание. Желание продолжать еще и еще, быть той самой марионеткой, бездушной куклой, что так податливо сгорает в этом дьявольском пламени похоти и разврата.
— Еще… Еще… — с закрытыми глазами шептала филиппинка, уже сама агрессивно двигая бедра навстречу влажному члену юноши.
Звуки потных шлепков и танцующих в экстазе тел, хлюпающих погружений и звонких стонов становились все громче. Сливались в непонятную для Эмили знойную бурю, что буквально сметала и без того уже хрупкие оковы стыда и смущения. Мелодия секса заглушала все, а движения Феликса вокруг его сочной головки дразнили. Гипнотизировали. Эмили понимала, что хочет его, хочет быть сейчас рядом, хочет вкусить… Вкусить эти выделения и облизывать его прекрасную плоть. Сосать без остатка, забыв обо всем, до тех пор, пока бьющийся в оргазме член не заполонит весь ее рот струями счастья и наслаждения.
«Я не должна… Это… это неправильно… — прорывалось сквозь плеяды грез в сознании
Юноша уже тяжело дышал, но все продолжал наращивать темп толчков, а Мэй, позабыв в этом мороке наслаждений о любимом Нино, изящно выгибала спину и от каждого нового погружения члена в ее переполненное смазкой лоно сладко стонала.
— Не останавливайся… Сильнее… — Мэй, закатив глаза, почувствовала подступающие волны оргазма.
Рик в спешке переместил руки на загорелые бедра филиппинки и с неведомой животной страстью ускорил темп. Громкие звуки шлепков, переходящие в овации, разбавлялись безудержными и возбуждающими криками Мэй.
— А-а-ах! А-а-а-ах!
— Сучка… — не выдержал Феликс и, соскочив с дивана, встал напротив пары.
Он с неприкрытой завистью смотрел на марионеток и в такт движениям Рика увеличивал ритм мастурбации готового вот-вот извергнуться члена.
— Сучка… — морщась от экстаза, еле выдавил он из себя.
Рик посмотрел на Феликса и ухватил Мэй за локти.
Филиппинка продолжала кричать и хаотично мотать головой от подступающих к влагалищу оргазменных судорог. Юноша, конечно, чувствовал это. Чувствовал всю эту неумолимо нарастающую тряску и дрожь. Из последних сил он развернул Мэй к отцу и, ухватив за кисти, прогнул в спине, продолжая грубо насаживать на свой начинающий спермоточить член.
— А-а-а-ах! — выкрикнула филиппинка и в содрогающем тело оргазменном припадке уткнулась лбом в живот Феликса.
Сведенные в коленях ноги Мэй тряслись, а волны наслаждения все продолжали и продолжали накатывать, особенно усиливаясь от мощного, бьющего прямо внутрь потока спермы. Горячими струями она наполняла ее лоно и, изливаясь ключом, вязко стекала по дрожащим бедрам.
Мэй полностью утопала в этой пленяющей буре экстаза. Продолжала растворяться в своей выдуманной реальности, но твердая головка члена Феликса моментально вернула ее обратно. Уже полностью пройдя через губы, она извергалась вулканом и наполняла тягучей спермой ее рот.
— М-м-м-м… — Филиппинка попыталась откинуть голову назад и выплюнуть всю попавшую в рот горькую жидкость, но не смогла.
Отец и сын целиком контролировали ее тело, продолжая нагло выливать на скулящую от небывалого оргазма нимфу свои липкие потоки страсти.
Эмили, вцепившись в подлокотник дивана, увлеченно наблюдала за каждой струйкой, за каждой каплей, что так бурно источал обрезанный член Феликса. Эти брызги, медленно стекающие с лица Мэй. Этот вожделенный образ отпечатывался в сознании непонятным дурманом, а по пылающей страстью коже носились миллионы мурашек. Эмили больше не сопротивлялась. Не сопротивлялась ничему. Брови ее изгибались, а приоткрытые губы наслаждались фантомной плотью отца Рика. Пальцы журналистки все увереннее погружались в узкое скользкое влагалище. Царапая ткань дивана и запрокинув голову назад, она продолжала их медленно углублять, а затем так же медленно выводить назад. Тихий хлюпающий звук становился все громче, а в сознании проплывали искаженные шампанским, дикие и грязные картины оральных ласк с этим красивым членом повелителя марионеток.