Грёзы о Закате
Шрифт:
Вроде бы, видимые результаты ничтожны: башня возведена лишь на высоту четырёх метров. Уже снята опалубка. Тот клинкер для бетона, что получен, весьма комковат, но, как говорится, не до жиру — быть бы живу.
Ох, не скоро ещё придут на новые земли десятки тысяч литвинов! В отличие от множества абодритов, не тех абодритов, что колонизировали земли южнее Ладоги, а тех абодритов, что остались в Южной Балтии под немцами, не останутся литвины под саксонским игом. Словно из небытия, придут они на земли кривичей — и возникнет Великая Литва, и русские литвины будут люто бить ордена крестоносцев и татар.
Нахлынули
Дискретность и паузы в речи объяснялись весьма просто: накануне он нарушил данный себе зарок: перепил и переел! Трудно было устоять. Пир, данный Лютобором в честь пресветлого и двух светлых князей, наутро создал проблемы: одолевали боли в голове да и в животе. Боли сминали его организм. Возвратно-поступательно. Словно блюмс на рольганге под клетью стана.
С белой завистью взглянул Алесь на первую ладью, на палубе которой, взгромоздившись на новые колёса и деревянные конструкции, подготовленные для волока ладьи, красовался Страшила в своей латной боевой броне, сработанной волинскими мастерами. А рядом — волхв.
«Волхв, естественно, все снадобья держит при себе… Какого хрена согласился на капитанство? Только спьяну! С другой стороны, нет иного пути: назвался князем — полезай в 'лохань'. Хотя, эта 'лохань' если и не чудо, то на высоте нынешних технологий. Нет, как говорят Страшила и Ведислав, равных нам на закате от нас. Проговорился Олег Дукович вчера: сказывал, что напросился в команду Люта из-за нежелания воевать с абодритами. Князья то с франками бьются против саксов, то с саксами бьются против франков иль угров, но чаще грызутся меж собой. А итог известен. Итог печальный. Выдернуть бы к нам, в Северную Русь побольше людей с запада» — так размышлял новоиспечённый капитан, оглядывая то лидера флотилии, то замыкающую ладью, которой командовал Кнут, то выискивая в воде возможный топляк.
После Смоленска, то бишь, после Гнёздова селища и волока до Двины, пути-дорожки с волхвом разойдутся: волхву с двумя мастерами — в сторону Плескова, а князьям плыть к диким свеям. Там у них в Даларне возвышается Великая медная гора. А мастерам, Рознегу и Стояну, он выдал карту-схему с обозначением возможных месторождений вместе с заданиями, что включали поиск огнеупорных и тугоплавких глин. Волхв пообещал оказывать помощь Рознегу и Стояну.
Запах дёгтя, заготовленного для смазки ступиц огромных колёс, подавляет все прочие запахи на ладье. Голова от этого запаха прямо-таки раскалывается!
Нет в словенском языке слова 'ладья', а есть 'лодья', но родной язык для Алеся утешение, и, можно сказать, личный и тайный оберег. Оберегает от безумия. У его ладьи — свой оберег: на носу высится деревянный козёл с рогами.
Мысли об оберегах напомнили о загадочном браслетике. Алесь достал его из кармана комби. Некогда он переливался янтарным цветом. Увы, ныне он серый, а точнее, блёкло-мёртвый. По словам Радима, идею пошуровать под завалом дома, где жил колдун, предложил его сын, причём незадолго до возвращения князя-колдуна. За время длительного хранения под землёй браслетик стал серым. Можно ли оживить мёртвый браслетик? Может ли он помочь ему? Алесь одел его на запястье.
Увы, за весь день он так и не почувствовал какого-либо улучшения. Крепко перепил накануне! Браслетик тёрся о запястье, доставляя исключительно неприятные ощущения в дополнение к тяжести в голове и животе. Впрочем, вечером, когда ладьи пристали к берегу, пресветлый помог ему: заставил выпить огуречного рассола из запаса Страшилы. Помогла и ушица. На ладье имелись ромейские специи. Перец и лавровый лист придали ухе пряный аромат.
Под присмотром дозорных спали на берегу, и Алесь, засыпая, с благодарностью вспоминал Козьму. Высмотрел он на ромейском рынке накидку, пошитую для ромейского стратига. Как ни упирался торгаш, не смог противостоять силе внушения божьего раба и странного молчаливого монаха с горящим взглядом.
Утром в суете подъёма, Алесь не заметил, что потерял свой браслетик. Обнаружил позже, когда ушли далеко от места стоянки. Видно, во сне сдёрнул чёртов браслет. Уж очень он досаждал! На месте браслета, в самом деле, явственно виднелся покрасневший след. Чертыхнулся: так и не разгадал секретов браслетика!
БИТВА С РЕРЕКОВИЧАМИ
Отважные курши, вооружённые боевыми топорами, благоразумно ретировались в кусты, увидев вторую, а затем и третью ладью. Как водится у дикарей, выглядывая из кустов, они облаяли проходящих купцов на своём языке. По слухам, курши успешно били данов и свеев.
Из их набора, без всякого сомнения, матерных фраз, до ушей витязей на ходко идущих по Двине ладьях донеслось только одно понятное слово 'криви'. Таким вовсе не бранным прозвищем они называли всех пришельцев с заката. На протяжении веков все русские в этом регионе — криви. Значит, помнят божественного Криве, который привёл свой род на новые земли!
Побоялись они сцепиться с пожаловавшими в их края гостями. Зато не побоялись другие. Те самые, против которых Олег Дукович не пожелал сражаться, будучи тысяцким в рядах воинства Челадрага, Великого князя велетабов. Зачем же биться с родичами, ближними и дальними?!
— Море ходит! Ждать надобно. Заходим в Ригов! — все эти команды Страшила выкрикнул Алесю, а тот, в свою очередь — Кнуту, махнув рукой в сторону порта и города. Несмотря на ветер и расстояние, слова долетели до Кнута, и он закивал своей рыжей головой.
Пришвартовавшись к причалу в славном портовом городе Ригове, населённом, в основном, русами, выходцами с острова Руяна, и кривичами, Страшила дал добро всем, кроме дозорных, на выход в город. Как же не глянуть на товар, что есть на рыночной площади, как же себя не показать! А потому витязи неспешно натянули лучшие одежды и надраенную до блеска броню.